«Они убежали от банды Махно» Старейшая русская эмигрантка умерла в Сербии в 110 лет. Какой была ее удивительная жизнь?

***

Ноябрь 1920 года, Крым. Красная армия только что прорвала укрепления белых на Перекопском перешейке и хлынула на полуостров. Части Русской армии генерала Петра Врангеля спешно отступили к портам, где их ожидали для эвакуации корабли Черноморского флота. Гражданские паниковали: они боялись большевиков, но и расставаться со своим имуществом не желали. «На одних пароходах была грязь, давка и голод, лишний багаж сбрасывали в море. На других же была и вода, и провиант, и разрешали брать с собой все, что угодно, — свидетельствовал очевидец эвакуации Петр Бобровский. — Я видел при погрузке беженского багажа качающиеся на лебедке гарнитуры мебели, клетки с курами, дуговые электрические фонари. Это все везли запасливые люди в виде валюты. Багаж занимал так много места, что многие из желающих попасть на пароход не попадали на него». Небольшое паровое судно «Дооб» уже отчаливало из Феодосии, когда к берегу прибежали люди, отчаянно требуя взять их на борт. Рассчитанный примерно на 600 пассажиров корабль причалил вновь, забрал людей и пошел в сторону Севастополя. И все равно погрузиться смогли не все желающие. Кому-то пришлось пытать счастье на других судах, менее терпеливые бежали в горы или шли на прорыв в Северную Таврию. Многие из тех, кто остался, стали жертвами красного террора. В Севастополе на «Дооб» поднялась группа высших офицеров, решивших разделить участь своей армии. Был среди них и 39-летний полковник Главного интендантского управления Владимир Круглов. Вот уже больше года он ничего не знал о судьбе жены и дочери, покинувших Россию в 1919-м. После установления советской власти большая и дружная семья распалась на части. Кто-то уехал за границу, в Королевство сербов, хорватов и словенцев или во Францию, другие пытались спрятаться на Урале. В Москве у Круглова остался брат Николай, начинающий архитектор.

Владимир Круглов выделялся редким отчеством — Полиевктович. Он был родом из Вологды, окончил кадетское училище в Архангельске, а затем военную академию в Казани — с отличием. Служба ему давалась легко, была в радость. Круглов быстро и успешно делал блестящую офицерскую карьеру и сильно удивил всех, когда попросился служить на Кавказ. Судя по всему, именно там с ним произошла занятная история. «Он мне рассказывал, что однажды едва не столкнулся с бандой Сталина, грабившей банки. А было так: дедушка поехал в банк за жалованьем для своих солдат. «У нас нет денег, — ответили ему клерки. — Все украл Джугашвили»», — поведала Наталья Влчек. После Кавказа Круглова распределили в Екатеринослав (ныне Днепр), где он познакомился с красивой девушкой Анной, родственники которой занимали серьезные должности и имели высокий статус в царской России. Уже совсем скоро офицер просил у своего командования разрешения на свадьбу.

1917 год принес страдания и несчастья в миллионы российских домов. Страна разделилась на два враждующих лагеря, Круглов занял сторону белых. «Он был очень большой патриот, хотел бороться за Белое дело, — говорил в беседе с «Лентой.ру» правнук полковника Александр Влчек. — Прадедушка говорил, что главную роль в революции сыграл Троцкий, а не Ленин, как принято считать. А Сталина, вспоминая тот эпизод на Кавказе, он считал просто грабителем».

Крестный Тамары был крупным промышленником и владел особняком в Крыму. Он очень любил крестницу и, поскольку не имел собственных детей, завещал ей все свое имущество, в том числе пять фабрик. Когда появилась возможность, мать с дочерью пробрались в Крым и укрылись у родственников. В 1918-1919 годах власть на полуострове постоянно менялась: немцы вытесняли войска Украинской народной республики (УНР), им на смену приходили войска Антанты. После окончания Первой мировой войны Крым заняла Красная армия, а летом 1919-го ее выбили белые, сохранявшие свой контроль над полуостровом до знаменитой эвакуации в ноябре 1920 года. Судя по всему, Анна и Тамара Кругловы оказались в Крыму где-то перед уходом французских войск и незадолго до наступления большевиков.

Так Тамара Владимировна покинула Россию и отправилась в эмиграцию, хотя ее поездка на этом корабле вовсе не планировалась. Команда хотела плыть в Болгарию, но никто их не принимал. «Все государства отказывались. Они три месяца искали порт, где можно было бы пришвартоваться», — говорит Наталья Влчек.

В исторических фильмах иногда показывают кутежи русской эмиграции в Париже. На самом деле жизнь подавляющего их большинства была очень трудной и невеселой. Приходилось ютиться в крохотных неотапливаемых комнатушках, питаться самой простой едой. Кругловы постоянно переезжали с места на место. Скитания закончились после того, как стало известно о создании русской школы под Марибором: ее расположили в бывшем дворце австрийского графа. Анну Круглову пригласили туда работать воспитательницей, Владимира — секретарем и учителем математики. Тамара оканчивала гимназию уже в Бела-Црква, где также базировался русский кадетский корпус, дружила с участниками оркестра и хора. Впоследствии Кругловы переехали в Белград: заработанных в Словении денег хватило на небольшой дом (во время Второй мировой войны в него попала американская бомба). Владимир устроился работать в пекарню, а его дочь поступила в музыкальную академию, где познакомилась с талантливым преподавателем из России Николаем Крутиковым. По завершении учебы они поженились. «Почему не остались в Словении? Я думаю, словенцы относились к русским не так хорошо, как сербы, — сказала внучка полковника Круглова. — В отличие от супруги, Владимир Полиевктович имел проблемы с адаптацией в новой стране, так и не выучил сербский язык, поэтому не мог получить другое место работы. После Первой мировой экономика Сербии была практически разрушена. Например, моя мама хотела учиться на фармацевта, но не могла получить стипендию, а родители не имели возможности ее содержать. Тогда она пошла в музыкальную академию, учила и французский язык. Сколько могли, сербы помогали».

В том же 1941-м Тамара Крутикова родила в Загребе дочь Наталью (в 1946-м появилась дочь Ирина, а в 1950-м — Зинаида). «В Загребе моя мама жила в семье, которая владела молочным заводиком, — рассказывала дочь Тамары Крутиковой. — Они прятали маму. Но в роддоме, куда она попала, было много усташей среди персонала. Ходили католические священники и крестили детей. Мама за меня страшно боялась. Главный врач был евреем. Он сказал маме: «Я напишу, что ваша малютка простужена». И нас перевели в инфекционное отделение, туда священники не заходили». Потом Тамара забрала Наталью и сбежала из больницы, они прятались в приграничном селе Добринице у хорватки Марии. Днем в село приходили усташи, которых они считали страшнее нацистов, ночью — партизаны…

По мере освобождения территории Югославии партизаны устраивали расправы над теми гражданами, которых подозревали в сотрудничестве с коллаборационистским правительством Милана Недича или с немцами. Жертвами коммунистов стали тысячи людей по всей стране. Например, в городе Шабац в 90 километрах от Белграда на железнодорожный мост через реку Саву вывели несколько десятков именитых и зажиточных граждан, среди них был русский эмигрант Александр Бучин. Он был инженером и в 1930-е помогал реконструировать город, а его вина заключалась в том, что в его доме, одном из лучших в Шабаце, во время оккупации проживал немецкий начальник. Людей расстреляли, тела бросили в реку. Бессудные казни прошли и в тех местах, которые ранее контролировало НГХ. «Войдя в Загреб, партизаны убили очень много русских эмигрантов, — рассказала Наталья Влчек. — Среди них был и мой дядя, бывший офицер, очень скромный человек, работавший в библиотеке. Они его забрали и расстреляли. К другому родственнику зашли в фотостудию. Его постигла та же участь. Городским прокурором Бихача при НГХ был русский эмигрант Стародубцев, которого хорошо знала моя бабушка. Партизаны, когда вошли в город, арестовали его и хотели расстрелять. Но люди говорили, что он хороший человек, спас много сербов. В итоге партизаны его не убили, а посадили в тюрьму». В 1944 году на Балканы пришла Красная армия. По словам Александра Влчека, советские военные хорошо отнеслись к русским эмигрантам, хоть те и были потомками белых, приходили в дом Тамары и о многом рассказывали. Она после восстановления мирной жизни не сидела без дела: давала уроки игры на рояле, занималась балетом и преподавала его. Ее муж Николай очень любил теннис, и когда они куда-то переезжали, строил там теннисный корт и давал уроки. Шло время, и супруги Крутиковы добились внушительных успехов в музыке. Оба работали дирижерами и побеждали на конкурсах. Тамара получила признание самого Тито: маршал лично вручил ей орден с серебряными лучами (выше только с золотыми). «Она считала себя русской, — говорит Александр Влчек. — Я успешный эксперимент моих бабушки и дедушки: старший внук, крещен в русской православной церкви. А мои младшие братья — уже в сербской. Влияние русской линии начало теряться именно на мне. Но в школе мы чувствовали себя другими. Я всегда говорил, что русский, и имел прозвище Шпион».

После войны Коминформ предлагал семье Крутиковых вернуться в Россию. Они отказались, но многие приняли предложение.

«И никто из них больше не писал», — констатировала Наталья.

Сама она в 1970-1980-е работала в большой сельскохозяйственной корпорации, к директору которой для обмена опытом приезжал член Политбюро ЦК КПСС Андрей Кириленко. Почему-то не нашлось переводчика, и встреча оказалась под угрозой. Зная о русском происхождении Натальи, ее пригласили спасать ситуацию. Дочь Тамары Крутиковой познакомилась с Кириленко и рассказала ему свою историю. Высокопоставленный советский деятель, которого в 1970-е называли третьим по влиянию человеком в СССР и возможным преемником Леонида Брежнева, пообещал выписать пропуск в Днепропетровск, который из-за своей военной промышленности был тогда закрыт для иностранцев. Там был дом предков Тамары, и в ожидании приезда заграничного гостя его даже отремонтировали и покрасили. Но выполнить обещание и привезти туда Тамару Кириленко так и не успел: после смерти Брежнева 10 ноября 1982 года его отправили в отставку. Тем не менее Тамара вместе с дочерью побывали в Ленинграде, но особенных эмоций у Крутиковой это не вызвало. «Мама не такая душевная, в этом она похожа на своего папу Владимира, — заключила ее дочь Наталья. — Поэтому к возвращению на родину спустя десятилетия она отнеслась безразлично. А вот мне было страшно тяжело. Когда самолет садился, я почувствовала радость и заплакала. В Петербурге мне очень понравилось, в отличие от Москвы». В 1981-м умер Николай Крутиков. Оставшись вдовой, Тамара жила одна и обходилась без посторонней помощи до своего 94-летия. В последние годы за ней ухаживала младшая дочь Зинаида. Тамара Крутикова умерла в возрасте 110 лет и 101 дня. Она была второй по возрасту русской женщиной в мире после Клавдии Гадючкиной из Ярославля, которой сейчас 111 лет.