Мания секретности: как она застит глаза американцам
Современная Америка разобщена настолько, что у ее граждан нет даже общего понимания фактов, не говоря уже об их интерпретации. Бывший президент США Барак Обама недавно напомнил об этом в интервью телеканалу CBS, подчеркнув, что в собственной стране это его сейчас «тревожит больше всего». «Мы находимся почти что в разных реальностях», — сказал политик о своих либеральных и консервативных согражданах. Одну из главных целей всех своих постпрезидентских усилий он, по его словам, видит в том, чтобы постараться вернуть соотечественникам «общий язык» (common conversation) и «общий набор фактов». Такие же опасения Обама не раз выражал и раньше; да и мне как раз при его администрации шеф агитпропа США Рик Стенгел публично говорил, что у Америки «факты», а у России — только «фикции». Так что тема отнюдь не новая. Возвращаюсь я к ней не из злорадства: мол, американцы и между собой-то никак не могут договориться о фактах. А потому, что политолог из Католического университета Америки и Фонда американских инноваций Джон Асконас недавно предложил новый интересный ее поворот. На страницах журнала The New Atlantis он напечатал серию эссе, в которых факты противопоставляются не фикциям, как в пропагандистских спорах, и не мнениям, как принято в журналистском каноне, а… тайнам прежде всего государственным.
Исток «конспирологического мышления»
В нормальном обиходе факты устанавливаются публично и поддаются проверке — например, «методами науки или традиционной журналистики», пишет Асконас. Но в таком случае «противоположность факту — не мнение, а секрет: некое утверждение по поводу реальности, которое не может, а в некоторых случаях и не должно удостоверяться публично», утверждает он. А соответственно, и достоверность самого исходного утверждения может приниматься непосвященными только на веру: в зависимости от степени доверия к источнику. Все это мне близко и дорого: сам я давно убежден, что человек живет скорее верой, чем знанием, а источниковедение считаю главной профессиональной компетенцией журналиста. С автором, конечно, можно и нужно спорить, но, во всяком случае, концепция его заслуживает внимания. «В данной серии эссе утверждается, что американский менталитет (psyche) более не находится во власти единого консенсусного нарратива, в частности, потому, что никакое повествование не может вместить тот массив фактов, который порождается и распространяется сегодняшними автоматизированными цифровыми системами, — пишет Асконас. — В этом потопе особое место принадлежит секретам. Доверие к институтам может захлебываться, когда коррупция, некомпетентность и злой умысел, прежде скрывавшиеся от людских глаз, с неизбежностью становятся известны. Самая прямая причина массированного нарастания в Америке конспирологического мышления (conspiracy thinking) — это массированное нарастание бюрократической секретности со времени начала холодной войны в сочетании с растущей невозможностью сохранения тайн в цифровую эпоху». Свежее эссе, из которого взята эта цитата, озаглавлено «Америка, сотканная из тайн» (An America of Secrets). В предыдущих текстах автор, в частности, задавался вопросами: куда подевалась консенсусная реальность, чем был факт и даже как Стюарт сотворил Такера, то есть чем объясняется феноменальная популярность и влиятельность звезд ТВ США — Джона Стюарта и Такера Карлсона. По словам исследователя, один из его прогнозов (из эссе «Реальность теперь просто игра») уже подтвердился на практике — в недавнем деле об утечке секретной информации, допущенной бойцом Нацгвардии США Джеком Тейшейрой.
«Посмертное вскрытие реальности»
Проект, который еще не завершен, в целом называется «Посмертное вскрытие реальности». А в качестве наглядного примера того, как завеса секретности помогает размывать границу между правдой и вымыслом, Асконас приводит известную историю 2020 года про «ноутбук из ада», принадлежавший сыну нынешнего президента США Хантеру Байдену. На тот момент Джо Байден был еще кандидатом в президенты, и публикация газеты The New York Post с разоблачением компромата, содержавшегося в памяти компьютера, могла ему серьезно повредить на выборах. Но за две недели до голосования более полусотни видных американских силовиков, в основном отставных, выступили с открытым письмом о том, что, мол, эта скандальная публикация имела «все классические признаки российской информационной операции». Никаких фактов в подтверждение не приводилось, сами же подписанты признавали, что их и не было. Но все содержание письма создавало впечатление, будто «это не просто мнение… опытных и осведомленных» людей, а нечто большее — «чем они не могут полностью поделиться, потому что это секрет», пишет Асконас. Теперь уже доподлинно известно, что псевдоопровержение «было закулисно организовано предвыборной кампанией» демократов, указывает он. На сегодняшний день Хантеру Байдену грозит суд. Но тогда разоблачения были заметены под ковер, и Байден-старший сменил республиканца Дональда Трампа в Белом доме.
«Приливная волна военных расходов»
В заход своих рассуждений Асконас выносит известную цитату покойного сенатора-демократа Дэниела Патрика Мойнихэна: «Каждый имеет право на свои мнения, но не на свои собственные факты». Для меня это значимо, поскольку как раз с нее начинались в свое время и мои споры со Стенгелом. Но если я оспаривал фразу в целом (поскольку в политике практически под любое мнение можно подвести целый набор неложных фактов; в эссе про факты это подтверждается), то американец просто напоминает, что Мойнихэна тревожила одержимость официального Вашингтона секретностью; он считал ее опасной для всей заокеанской демократии. В 1994–1997 годах сенатор возглавлял профильную госкомиссию, по итогам работы которой были выпущены сначала реформаторский доклад, а затем и целая книга. Один из ключевых выводов комиссии сводился к тому, что «чрезмерная секретность имеет существенные последствия для национальных интересов, когда в результате творцы политики не вполне информированы, правительство не подотчетно за свои действия, а общественность лишена возможности участвовать в обоснованных (informed) обсуждениях». Обратите внимание на сроки работы комиссии. По ним видно, что незадолго до ее создания спецслужбы США проспали распад Советского Союза, а вскоре после ее роспуска — и подготовку террористических атак 2001 года (09/11) на Нью-Йорк и Вашингтон. Специалисты за океаном увязывали оба провала, в частности, с той же манией секретности, из-за которой одни американские силовики зачастую не знали, чем занимались другие. Асконас теперь указывает, что в 1995 году были рассекречены такие программы слежки за СССР, как «Корона» (спутниковая разведка, проект ЦРУ США) и «Венона» (перехват и дешифровка, проект АНБ США). Это дало некоторое представление о размахе прошлых усилий спецслужб. После же 09/11 за океаном, по свидетельству автора, поднялась «приливная волна военных расходов». «Последние два десятилетия американской «войны с террором» обошлись в $8 трлн, включая свыше $1 трлн только на программы по линии Министерства внутренней безопасности [США], — пишет аналитик. — Почти все компоненты федеральных правоохранительных органов и разведки разрослись и ужесточили режим секретности. Число американцев, имеющих допуск к закрытой информации (security clearances), взлетело с 2 млн человек в начале 2001 года почти до 5 млн человек 10 лет спустя».
«Всегда были параноидальными»
Ссылаясь на книгу Джесси Уокера «Соединенные Штаты паранойи», посвященную истории конспирологических теорий в США, Асконас пишет, что «американцы всегда были параноидальными» по разным поводам: от «папского спрута» и масонства до неких «тайных большевиков» и «доморощенных мусульманских террористов». На его взгляд, это «универсальное [явление] в американской культуре: следствие социальных реалий американской политической жизни, столкновения беспорядочного плюрализма с открытым обществом». Со временем, однако, стихия была обуздана. По свидетельству другого историка, Мэтью Коннелли, решающую роль в зарождении «перманентных систем информационного контроля» в США сыграли «даже не столько тайные программы ЦРУ», сколько две конкретные технологии — ядерная и криптографическая — и «сформировавшиеся вокруг них бюрократии». Следом режим секретности распространился и на другие сферы — от военно-технических, разведывательных и контрразведывательных до политических, научных и пропагандистских (пример последних — тайное вмешательство в чужие дела). Кстати, о вмешательстве. Интригующее упоминание о «папском спруте» иллюстрировано карикатурой 1913 года с изображением главы Римско-католической церкви в виде осьминога, попирающего и душащего американские права и свободы щупальцами «тирании», «алчности», «коррупции», «невежества», «суеверий» и просто «зла». При этом Байден — президент-католик (второй в истории после Джона Кеннеди, легендарного JFK), а автор эссе работает в Католическом университете. К тому же он ссылается еще и на труды коллеги из американского еврейского журнала Tablet Джейкоба Сигела — расследование о дезинформации в США и текст «Секретность — для лузеров» о том, как небрежно Байден обращается с документами. Чем объяснить весь этот критический запал — ума не приложу.
Прорыв «плотины»
Согласно публикации, «плотину секретности» в США прорвал полвека назад уотергейтский скандал. После него Конгресс США усилил собственные надзорные функции, а также, преодолев вето президента Джеральда Форда, обновил в 1974 году закон «О свободе информации» (FOIA). Тот, разумеется, сразу был взят на вооружение американскими «разгребателями грязи» (muckrakers). Асконас приводит список наиболее вопиющих, на его взгляд, разоблачений — о том, «как ЦРУ накачивало наркотиками американских граждан (MK Ultra), утаивало от комиссии Уоррена важнейшую информацию о покушении на JFK, вынашивало планы убийств (Family Jewels); как ФБР преследовало американских активистов и шпионило за ними (COINTELPRO); как АНБ перехватывало разговоры американских граждан; как военные [США] тайно и нелегально бомбили Камбоджу и т.д. и т.п.». Скобки с названиями проектов — авторские, а не мои. Понятно, что тщательнее всего скрывается самое позорное и политически взрывоопасное. «Мэтью Коннелли и его команда в «Лаборатории истории» (History Lab) — исследовательском центре, хранящем и анализирующем обширную базу данных рассекреченных правительственных документов, — установили, что… дольше всего федеральные учреждения старались хранить тайны, отражающие постыдные, некомпетентные или незаконные действия, — пишет Асконас. — Госдепартамент скрывал уверенность Уинстона Черчилля в том, что Франклин Рузвельт сознательно допустил Перл-Харбор. ФБР нелегально прослушивало активистов американского движения за гражданские права, а его анонимное письмо с шантажом Мартина Лютера Кинга, склонявшее того к самоубийству, десятилетиями оставалось жестко цензурированным; полную версию нашли лишь в 2014 году. ЦРУ продолжает противиться полному рассекречиванию данных об убийстве президента Кеннеди вопреки специальному акту Конгресса, принятому в 1992 году. И мотивы ЦРУ, судя по всему, связаны не с законными соображениями безопасности, а с тем неизбежным позором и утратой доверия, которые последуют за дополнительным подтверждением того, что у этого ведомства имелись гораздо более обширные контакты (dealings) с Ли Харви Освальдом, чем признавалось в то время». Про мнение Черчилля о Перл-Харборе я, например, прежде и не знал. Оказывается, у «историков-ревизионистов» (определение энциклопедии Britannica) есть теория, согласно которой Рузвельт чуть ли не спровоцировал японскую атаку на Перл-Харбор, чтобы ввести США во Вторую мировую войну вопреки нежеланию собственного народа и тем самым спасти своих друзей и союзников в Лондоне. Полное подметное письмо Кингу я теперь прочитал. Это, как теперь принято говорить, «жесть»: человеку грозят публичным разоблачением его «грязных» любовных связей, а в конце пишут: «Вам остается только одно. Вы знаете, что это. И у вас всего 34 дня, чтобы это сделать». Письмо Кингу доставили в ноябре 1964 года — через месяц после того, как ему была присуждена Нобелевская премия мира, и прежде, чем он успел эту премию получить. В апреле 1968 года его застрелили; по поводу того, кто был заказчиком и исполнителем убийства, до сих пор идут споры. Наконец, про всевозможные теории заговора, связанные с убийством JFK, и за океаном, и у нас в стране написано, сказано и снято уже столько, что дополнительных пояснений, думаю, не требуется. Лучше добавлю, что на основании того же FOIA я и сам получал информацию из архивов спецслужб США. Например, про Героя России, атомного разведчика Жоржа Коваля и про знаменитых наших писателей — от Бориса Пастернака и Александра Солженицына до Иосифа Бродского и Сергея Довлатова, — находившихся в разное время в поле зрения американских силовиков.
«Эффект бумеранга»
При всей своей полезности FOIA произвел, по оценке Асконаса, и «эффект бумеранга» (backfired). Поскольку закон прямо запрещал держать под спудом несекретную информацию, ее принялись еще более активно засекречивать. Для этого, например, при Обаме был придуман новый гриф Controlled Unclassified Information («Контролируемая несекретная информация»). Эта категория дополнила и ужесточила прежнюю For Official Use Only — аналог нашего «для служебного пользования». Между прочим, либерал Обама славился непримиримостью по отношению к утечкам закрытой информации. СМИ наперебой писали о войне с утечками, объявленной его администрацией, и волне судебных исков против нарушителей. А вот о том, чтобы кого-то из чиновников привлекали к ответственности за нарушение FOIA, слышать как-то не доводилось… Так или иначе, согласно публикации, в США сейчас «засекречиваются, по оценкам, 50 млн документов в год». Со всеобщим переходом на цифру происходит «взрывной рост» засекреченной цифровой документации. Одна только президентская библиотека Обамы оценочно содержит около 250 терабайт цифровых данных — втрое больше, чем архивы Джорджа Буша — младшего. Консультативный совет по рассекречиванию [информации] в общественных интересах (Public Interest Declassification Board), учрежденный Конгрессом и работающий под эгидой Национальных архивов США, «опасается, что ныне действующие процедуры не позволят контролировать (manage) этот «потоп» в предстоящие годы», — пишет Асконас.
Стрелочники в ответе
Он также указывает, что за нарушение режима секретности в США карают почти исключительно стрелочников вроде 21-летнего рядового нацгвардейца Тейшейры, отданного под суд по обвинению в нарушении закона о шпионаже. А вот генералов, не говоря уже о политиках, «компетентные органы», как правило, обходят стороной. «Никто из старших американских должностных лиц никогда не оказывался за решеткой за нарушение законов о режиме секретности или утечку секретной информации, — указывает аналитик. — Хиллари Клинтон не было предъявлено никаких обвинений за то, что она пересылала секреты по электронной почте через нелегальный сервер; точно так же избежал их и президент Джо Байден — за нелегальное хранение секретной документации. Июньское предъявление федеральных обвинений бывшему президенту Дональду Трампу за его собственные вопиющие нарушения правил обращения с секретными материалами после ухода со своего поста — первый подобный случай для бывшего президента». Это, конечно, примеры откровенно и бесспорно политизированные. Но известны случаи, когда и влиятельные аппаратчики допускали явные нарушения, но отделывались легким испугом. Так, Асконас напоминает, что Сэнди Бергер, бывший помощник президента Билла Клинтона по нацбезопасности, был уличен в прямом хищении документов из Национальных архивов США, а генерал Дэвид Петрэус, бывший директор ЦРУ и отставной глава Центрального командования ВС США, — в том, что делился секретной информацией с любовницей, писавшей его биографию. Оба были наказаны штрафами и условными сроками, ущерба их карьерам в частном бизнесе это не нанесло.
Шила в мешке не утаить
Впрочем, в этих и других подобных случаях автора интересует не столько проявление двойных стандартов заокеанской Фемиды, сколько разрыв между видимой и закулисной реальностью. То есть первоисточник того психологического разлома, который, на его взгляд, и вынуждает американцев все больше верить конспирологическим теориям и все меньше — властям собственной страны и их официальной пропаганде. Хотя и сама эта пропаганда, по его описанию, все больше подменяет реальную картину мира виртуальной: с помощью Голливуда, сетевых игр и в целом «скрытого правительственного вмешательства во все сферы культуры, искусства, развлечения и агитации (advocacy), подрывающего само понятие независимого гражданского общества». Аминь — хоть сам я в конспирологию и не верю. Мораль всех басен о секретности известна из Библии, и Асконас, по-моему, исходит из нее же. Правду навеки не утаить: все тайное рано или поздно становится явным. Пусть это служит для всех и утешением, и грозным предостережением.
Источник: