«Мы не осознали тяжесть положения» 35 лет назад СССР накрыл мощный экономический кризис. Как его переживал народ?
В начале 1989 года в СССР начался экономический спад, который почувствовало на себе все население страны. Падал уровень жизни, росли цены, пустели полки продовольственных магазинов. Люди часами простаивали в очередях, злились. Пытаясь как-то выправить ситуацию, власти наложили ограничения на вывоз товаров из регионов и ввели во многих городах опробованную чуть раньше карточную систему. Сложилась парадоксальная ситуация: люди имели на руках деньги, но не могли купить на них то, что хотели. Именно на этот период пришелся и всплеск активности молодежных уличных банд. Экономический кризис связывали в первую очередь с падением мировых цен на нефть. Советский Союз так и не смог преодолеть его последствия и утонул, раздираемый внутренними противоречиями. Как народ переживал последний кризис Союза — в материале «Ленты.ру».
***
Супруге посла Нидерландов в СССР Пита Бювалды стало скучно в Москве. В июне 1989-го она потребовала от благоверного провести выходные в каком-нибудь необычном, но интересном месте. Бювалда предложил отправиться на Соловки — он интересовался русской историей, любил природу страны, где ему довелось служить, восхищался академиком Андреем Сахаровым. В Архангельской области дипломата поразило дружелюбие местных жителей: они показались ему куда более приветливыми, чем москвичи, радовались возможности пообщаться с иностранцами, завалили голландцев книгами, фотографиями и подарками. Несмотря на отсутствие штор на окнах в гостинице и период белых ночей, им не хотелось покидать Русский Север. На Бювалду произвел сильное впечатление энтузиазм простых людей в деле восстановления исторических памятников, в том числе религиозных. В то же время посол констатировал острую нехватку продовольствия в регионе. «Дела в Архангельске обстоят еще хуже, чем в Москве, — записал он в своем дневнике. — Кроме сахара, здесь по карточкам продаются масло и мясо, а в единственной большой гостинице нет ни льда, ни безалкогольных напитков, за исключением местных: сладкого ягодного сока и сладковатой минеральной воды. И, конечно же, кроме огурцов и помидоров совсем нет овощей». Прощаясь с Поморьем, Бювалда с грустью предположил, что плохая экономическая ситуация в СССР и обусловленный этим дефицит бюджета приведут к сокращению расходов на реставрацию древних церквей — они особенно приглянулись высокому гостю.
«Надо выдержать этот год»
Экономические проблемы в СССР обсуждались на Политбюро ЦК КПСС еще 11 июля 1986 года. Предсовмина Николай Рыжков указал тогда на падение мировых цен на нефть, что должно было привести к потерям в размере 9 миллиардов рублей. Секретарь ЦК Александра Бирюкова рапортовала о сокращении товарных запасов на семь процентов. Она предупредила правящую верхушку, что из-за сокращения продажи водки и удешевления экспорта товарного покрытия нет на 12 миллиардов.
«Надо выдержать этот год, — выступил генсек Михаил Горбачев. — Он самый трудный, ибо все на ходу, в перестройке. На одних лозунгах и оргработе мы дело не сделаем. Нужны экономические методы. А для них нужен реальный анализ»
Год выдержали. Выдержали и 1987-й, как-то пережили 1988-й. Наконец 28 марта 1989-го советский лидер признал, что страна находится «в более критическом положении», чем ранее. «Самый большой просчет — это то, что мы своевременно не осознали тяжесть финансового, экономического положения», — констатировал Горбачев под кивающие, как всегда, головы членов Политбюро. По стенограммам бесконечных заседаний создается впечатление: все понимали опасность ситуации, но что нужно делать — не представлял никто.
Есть мнение, что истоки экономического кризиса 1989-го следует искать аж в 1961 году, когда в СССР провели денежную реформу: за десять старых рублей давали один новый, а фальшивомонетчики получили возможность применить свои навыки, чем массово и занимались. Ряд авторов объясняют спад 1989 года неудачной экономической политикой при Никите Хрущеве, другие обращаются к временам Леонида Брежнева, к застою и товарному дефициту. Отечественному обывателю экономический кризис 1989-1991 годов запомнился примерно в такой последовательности: сперва выросли цены, а затем с прилавков исчезли товары, плюс провальная денежная реформа Валентина Павлова подорвала доверие людей к финансовой системе державы. С распадом СССР разрушились хозяйственные связи между предприятиями, были уничтожены производственные цепочки — наступил экономический коллапс. «У нас в Бресте эти годы были сложными, все магазины пестрели пустыми полками, — рассказывает «Ленте.ру» очевидец эпохи, библиотекарь из Белоруссии Галина. — Когда мы гуляли по городу и вдруг натыкались на очередь, то сразу становились в хвост: знали, что что-то «выбросили» и можно за этим постоять. Стояли за колбасой, за спиртным, за косметикой — для нас, молодых, это было актуально. Поэтому мы всегда прогуливались мимо парфюмерии. Нам, тогда еще незамужним, это было важнее продуктов».
Фото: David Turnley / Corbis / VCG / Getty Images Встреча Нового года, Красная площадь, 1989 год
Как вспоминал один из создателей рыночной экономики в новой России Евгений Ясин, начало кризиса в 1989-м стало настоящим откровением для простых граждан, но никак не для экспертов, которые видели ситуацию изнутри и ожидали чего-то подобного.
«Это было известно, потому что цены упали, нефть подешевела, 20-процентный дефицит бюджета неизвестно как закрыть, — говорил бывший министр экономики России в 2012 году. — Мы одновременно его закрывали просто ростом цен — с той особенностью, что тогда цены повышало государство, никакой инфляции не было, это считалось так. Одновременно мы начали проводить меры этой реформы, которую задумали с 1987 года. Товары исчезали из продажи, этого было гораздо больше, чем раньше, при Брежневе. То есть у нас нарастал кризис, он требовал очень жестких решений, для которых демократия была не очень нужна»
Ясин считал, что пока у власти находился Горбачев, что-то сделать невозможно. Документы свидетельствуют, что власть не закрывала глаза на происходящее в стране и пыталась повлиять на ситуацию. Так, 5 января 1989-го Совет Министров СССР принял постановление «О мерах по устранению недостатков в сложившейся практике ценообразования». Сначала перечислялись позитивные результаты: переход предприятий на полный хозрасчет и самофинансирование «создали дополнительные экономические стимулы для роста объемов производства, обновления структуры и ассортимента выпускаемой продукции, повышения ее качества». Вместе с тем в документе говорилось о том, что многие предприятия, пользуясь значительным превышением спроса на товары и собственной монополией на рынке, пытаются улучшить свое финансовое положение завышением цен. «Широкое распространение получила практика повышения цен под видом выпуска новой продукции, которая в действительности по своим технико-экономическим показателям и потребительским свойствам незначительно или вообще не отличается от ранее выпускавшейся», — следовало из постановления правительства. В течение года соответствующие вопросы поднимались и на заседаниях Политбюро. По свидетельству одного из участников этих заседаний Виталия Воротникова, одни «выражали серьезную озабоченность», тогда как другие, наоборот, считали, что все идет нормально, надо просто пережить переходный период, а экономические преобразования обязательно сработают. Членов Политбюро тогда больше беспокоило негативное отношение общества к армии — газеты не давали забыть апрельские события в грузинской столице (в ночь на 9 апреля 1989 года в Тбилиси советские войска жестко разогнали митинг грузинской оппозиции).
В 1989 году впервые со времен Великой Отечественной войны в населенных пунктах РСФСР и союзных республик вводились продовольственные талоны и карточки (прежде такое случалось только в отдельных городах в качестве эксперимента). При этом многие дефицитные товары не попадали в официальную торговлю и втридорога реализовывались через фарцовщиков. «Работала я тогда на электромеханическом заводе в отделе кадров, — вспоминает Галина из Бреста. — Деньги были — купить было нечего. Абсолютно. Спасало то, что наш Брест находится у самой границы с Польшей, откуда привозили много товаров. Цены были высокими, за неимением товара в магазинах мы покупали у нелегальных торговцев. Как-то одевались». По словам собеседницы «Ленты.ру», положение еще более ухудшилось в 1990 году.
«Помню, для проведения свадьбы нам дали талоны на водку, мясные продукты и на костюмы для молодоженов, — говорит она. — Представляете, все это выдавалось по талонам! Да и отоварить их получалось далеко не всегда. Конечно, запоминается больше хорошее. Но, допустим, «Слово пацана» я смотреть не буду, потому что это как бы возвращение в прошлое»
Некоторое представление об экономической ситуации в позднем СССР дают дневники людей, простых и не очень. Эти записи особенно ценны тем, что делались по горячим следам. Так, прокурор из Ногинска Марат Симонов 3 марта 1989 года сделал емкую запись: «Положение в стране крайне напряженное. В экономической системе кризис. Много денег — мало товаров. Партия не должна обладать государственной властью…» 19 июня Симонов записал в тетрадке свое мнение о перестройке: «Она явно захлебнулась». «Если сейчас не изменить политику, то кризис будет углубляться, — считал Симонов, имевший возможность видеть некоторые моменты изнутри. — Административно-командную систему нельзя полностью отбрасывать. К экономическим методам нужно приходить постепенно».
«Надо было разобраться, а не кричать караул»
Ухудшающаяся с каждым днем ситуация вызывала у людей все большее раздражение. Усугубление кризиса объясняли недостатками социалистической системы. Считалось (да и считается по сей день), что экономику СССР обвалили два сыгравших не в нашу пользу фактора — уже упомянутое резкое снижение мировых цен на нефть и существенное уменьшение поступлений в бюджет средств от продажи спиртного, что было следствием антиалкогольной кампании. Впрочем, доктор экономических наук Игорь Пичурин в статье «Причины кризиса социалистической экономики СССР в 1989-1991 годах» опровергает эти суждения. Он приводит факты: даже в 1980 году, когда цены на нефть были максимально высокими, доходы от продажи энергоносителей составляли 7,6 процента от бюджета, а в 1985-м, когда цены упали почти двое, продажи за счет увеличения объемов выросли до 9,8. Доля поступлений от нефтегаза в бюджет снизилась на 2 процента лишь к 1991 году. Что же касается средств, полученных от реализации алкоголя, то, вопреки суждениям некоторых авторов, оценивающих их долю в бюджете в 30 процентов, на деле, по данным Пичурина, она была около 8 процентов. На фоне антиалкогольной кампании доля снизилась на 4 процента, что не было критичным и не играло заметной роли в наполнении государственного бюджета. То есть обе причины, которые часто приводят в качестве объяснения краха советской экономики, таковыми скорее не являлись. По мнению экономиста, только ФРГ и Япония могли соперничать с послевоенными темпами роста ВВП в СССР. «Пока мы сами не начали на весь мир вещать о застое в советской экономике, говорить такое не приходило никому в голову, — отмечает Пичурин. — Были ли основания у руководства СССР для обеспокоенности по поводу снижения темпа роста в последних пятилетках по сравнению с последующими? Безусловно, были. Но надо было разобраться, а не кричать караул». Доктор экономических наук выделяет целых шесть причин, которые привели к экономическому коллапсу. Он считает совершенно неоправданным запрет любой частной собственности на средства производства. В своем утверждении ученый ссылается на классиков марксизма-ленинизма, в чьих трудах, по его словам, «не содержится указаний о недопустимости мелкой частной собственности при социализме». Вторая причина, согласно Пичурину, «заключалась в системных ошибках в планировании, в том числе в высоких темпах роста производства средств производства по сравнению с темпами роста производства потребительских товаров; в ориентации преимущественно на количественный, а не на качественный рост», третья — в неумении правильно оценивать деятельность предприятий.
Еще один фактор — управление госсобственностью оказалось расщепленным по отраслевому признаку. Пичурин напоминает, что если при Сталине было 17 министерств, то в последние десятилетия существования СССР их количество дошло до 120, причем каждое дробилось еще и на главные управления. Как следствие, министерства отвечали не за удовлетворение потребностей народного хозяйства в выпускаемой ими продукции, а за выполнение заданий, установленных для них Госпланом и Госснабом СССР. Они не изучали потребности и не были заинтересованы в снижении издержек. Пятая причина экономических проблем, по мнению Пичурина, — серьезная ошибка в сфере распределения товаров. Наконец, шестая причина заключалась в ошибках во внешнеторговой экономической деятельности.
«Если трудности 1985-1986 годов обусловлены проведением антиалкогольной кампании, а в 1987-м сказалось снижение цен на нефть, то обвал конца 1988-го — начала 1989-го стал результатом всей горбачевской политики, — считает историк Олег Яхшиян. — Во-первых, это сокращение инвестиций в оборонку, которая всегда выступала драйвером советской экономики. Во-вторых, право предприятий реализовывать производимую сверх госзаказа продукцию по договорным ценам, что привело, с одной стороны, к удорожанию товаров массового спроса, а с другой — к нехватке недорогих изделий повседневной необходимости»
В интервью «Ленте.ру» доцент Государственного академического университета гуманитарных наук (ГАУГН) Олег Яхшиян напомнил, что в 1989 году сказалась ликвидация нормативов на заработную плату, двумя годами ранее был отменен ее предельный уровень для работников производственных предприятий. Предприятия получили право устанавливать свои должностные оклады, которые выросли в среднем на 50 процентов. То есть денег у людей стало больше, товаров в магазине — меньше. С этого момента начались пустые прилавки. «Свою лепту внесли и кооперативы, — продолжает Яхшиян. — Замысел-то был хороший, ждали, что пойдет инициатива. На деле же они перекупали сырье у государственных предприятий, накручивали цены на свою продукцию. Была отменена государственная монополия внешней торговли, предприятия получили право на экспорт. Все это в совокупности не могло не привести к обвалу — другого слова тут и не подберешь».
Фото: Максим Блохин / ТАСС На электромеханическом заводе в Ленинграде, 1989 год
«Надо бы из этой страны уматывать»
Обстоятельства побуждали некоторых задуматься над тем, чтобы покинуть СССР и пойти искать лучшую долю в других странах. Окончательно ограничения на выезд будут сняты после принятия Верховным Советом СССР соответствующего закона 20 мая 1991 года. С тех пор люди получили возможность отправиться за границу, не объясняя цель визита партийным комиссиям и не собирая кучу справок. При СССР это были еще слабенькие ручейки эмигрантов, пусть смелых и решительных. Процесс перерос в настоящую волну уже в новой России.
«Углубление экономического кризиса, инфляция и озлобление граждан породили панические настроения у части интеллигенции, особенно еврейской, — записал 7 октября 1989 года в своем дневнике ученый-биохимик Лев Остерман. — Даже мой школьный друг Сашура заговорил о неизбежности погромов и о том, что надо бы (да ему поздно) из этой страны уматывать. Эмигрантские настроения благодаря открывшейся возможности выезда в любую страну приняли массовый характер. В очереди для получения визы в американском консульстве записано несколько тысяч человек»
С сентября 1989 года по март 1999-го из СССР и образовавшихся затем на его руинах стран только в Израиль эмигрировали 771,5 тысячи человек. Новый всплеск еврейской эмиграции связывали и с экономическим кризисом, и с возросшим антисемитизмом. Именно тогда сын Остермана Андрей принял главное решение своей жизни и уехал в США, где по сей день работает профессором в университете.
Фото: Esaias Baitel / Gamma-Rapho / Getty Images Советские евреи прибывают в Тель-Авив, декабрь 1990 года
А голландский дипломат Бювалда 8 октября 1989-го сделал себе пометку: «Экономическое положение в СССР — катастрофическое». Неслучайно именно в этот период развивается сюжет нашумевшего сериала «Слово пацана», повествующего о молодежных бандах. Уличная преступность в конце 1980-х переживала в городах СССР небывалый подъем, все начиналось с кражи шапок в подворотнях и вырастало до рэкета предприятий.
«Страна охвачена экономическим кризисом, и пламенем национальной вражды, и прибалтийским апартеидом, — вел свою хронику осени 1989-го подмосковный прокурор Симонов. — Пока я выхода из экономического кризиса не вижу. Хотя бы в ближайшие годы не было снижения жизненного уровня. В первую очередь нужно наводить порядок и дисциплину. Смешно: в Москве под боком у Горбачева сотни вагонов стоят, не выгружают, а в магазинах нечем торговать. Социализм вообще в мировом масштабе переживает кризис»
Экономический спад продолжился и после прекращения существования СССР, его последствия в той или иной степени испытали на своей шкуре практически все жители стран постсоветского пространства. В июне 1996 года, перед самыми выборами президента, Борис Ельцин объявил, что «Россия отошла от края экономической пропасти, ее удалось спасти от развала и междоусобиц». Экономист Владимир Мау считает, что начавшийся в 1989 году кризис продолжался почти десятилетие.
Источник: