Джон Джозеф Мирша́ймер

Фото: открытые Internet-источники

Джон Джозеф Миршаймер (/ˈмɪərʃaɪмкопии часов/; род. 14 декабря 1947) — американский политолог и международным связям ученый, который принадлежит к реалистической школой мысли.^[3] Он является заслуженным профессором Р. Уэнделла Харрисона в Чикагском университете. Его называют самым влиятельным реалистом своего поколения.^[4] Миршаймер наиболее известен разработкой теории наступательного реализма, которая описывает взаимодействие между великими державами как в первую очередь обусловленное рациональным желанием достичь региональной гегемонии в анархической международной системе. В соответствии со своей теорией Миршаймер считает, что растущая мощь Китая, скорее всего, приведет его к конфликту с Соединенными Штатами. В своей книге 2007 года «Израильское лобби и внешняя политика США» Миршаймер утверждает, что израильское лобби обладает непропорционально большим влиянием на внешнюю политику США. Его более поздние работы посвящены отношениям между Соединенными Штатами и Китаем и участию Запада в войне на Украине.

Ранние годы

Миршаймер родился в декабре 1947 года в Бруклине, Нью-Йорк. Когда ему было восемь лет, он переехал со своей семьей в Кротон-на-Гудзоне, пригород в округе Вестчестер.^[5] Когда ему было 17 лет, Миршаймер завербовался в армию США. После года службы в рядах армии он получил назначение в Военную академию США в Вест-Пойнте, которую он посещал с 1966 по 1970 год. После окончания университета он в течение пяти лет служил офицером в Военно-воздушных силах США.^[6][7] В 1974 году, во время службы в Военно-воздушных силах, Миршаймер получил степень магистра в области международных отношений в Университете Южной Калифорнии. Он поступил в Корнеллский университет и в 1980 году получил степень доктора философии в области государственного управления, в частности в области международных отношений. С 1978 по 1979 год он был научным сотрудником в Институте Брукингса в Вашингтоне, округ Колумбия. С 1980 по 1982 год он был постдокторантом в Центре международных отношений Гарвардского университета. В 1998-1999 учебном году он был стипендиатом Уитни Х. Шепардсон в Совете по международным отношениям в Нью-Йорке.^[5]

Карьера

С 1982 года Миршаймер является преподавателем факультета политических наук Чикагского университета.^[8] Он стал адъюнкт-профессором в 1984 году и действительным профессором в 1987 году, а в 1996 году был назначен заслуженным профессором Р. Уэнделла Харрисона. С 1989 по 1992 год он занимал пост председателя департамента. Он также занимает должность преподавателя в аспирантуре Комитета по международным отношениям и является содиректором Программы по политике международной безопасности.^[9] Миршаймер книги включают в обычных сдерживания (1983), в котором занял Эдгар С. Furniss-младший книжной премии; ядерное сдерживание: Этика и стратегия (соредактор, 1985); Лиддел-Гарт и груз истории (1988); трагедия Великой Державы, политика (2001), которая победила в книжной премии Lepgold; израильское лобби и внешняя политика США (2007); и почему лидеры лгут: Правда о лжи в международной политике (2011). Его статьи появлялись в академических журналах, таких как «Международная безопасность«, и популярных журналах, таких как «Лондонское книжное обозрение«. Он писал статьи для New York Times, Los Angeles Times и Chicago Tribune.^[9] Миршаймер получил несколько педагогических наград. Он получил премию Кларка за выдающееся преподавание, когда был аспирантом в Корнелле в 1977 году, и он получил премию Квантрелла за выдающиеся достижения в преподавании для студентов Чикагского университета в 1985 году. Кроме того, он был выбран в качестве приглашенного стипендиата Phi Beta Kappa на 1993-1994 учебный год. В этом качестве он выступил с серией лекций в восьми колледжах и университетах. В 2003 году он был избран в Американскую академию искусств и наук.^[9] Он является лауреатом премии Джеймса Мэдисона Американской ассоциации политических наук за 2020 год, которая вручается каждые три года американскому политологу, внесшему выдающийся научный вклад. Комитет по присуждению премии отметил, что Миршаймер является «одним из наиболее цитируемых ученых-международников в этой дисциплине, но его работы читают и далеко за пределами академии».^[10] Работы Миршаймера широко читаются и обсуждаются^{[по мнению кого?]} студентами-международниками 21 века. Согласно опросу факультета международных отношений США за 2017 год, он занимает третье место среди «ученых, чья работа оказала наибольшее влияние на область ИР за последние 20 лет».^[11]

Фото: открытые Internet-источники

Работа

Обычное сдерживание

Первая книга Миршаймера «Обычное сдерживание» (1983) посвящена вопросу о том, как решение о начале войны зависит от прогнозируемого исхода войны, другими словами, как убеждения лиц, принимающих решения об исходе войны, влияют на успех или неудачу сдерживания. Основной аргумент Миршаймера заключается в том, что сдерживание, скорее всего, сработает, когда потенциальный злоумышленник считает, что атака будет дорогостоящей и вряд ли увенчается успехом. Однако, если у потенциального злоумышленника есть основания полагать, что атака повлечет за собой низкие затраты и, скорее всего, увенчается успехом, сдерживание, скорее всего, потерпит крах, что в настоящее время широко признается как принцип действия сдерживания. В частности, Миршаймер утверждает, что успех сдерживания определяется стратегией, доступной потенциальному нападающему. Он излагает три стратегии. Во-первых, стратегия на истощение влечет за собой высокий уровень неопределенности в отношении исхода войны и высокие издержки для нападающего. Во-вторых, стратегия с ограниченными целями влечет за собой меньшие риски и меньшие затраты. В-третьих, стратегия блицкрига предоставляет способ нанести врагу быстрое и решительное поражение с относительно низкими затратами. По мнению Миршаймера, неудачи на современном поле боя вызваны главным образом верой потенциального противника в то, что он может успешно реализовать стратегию блицкрига, в которой танки и другие механизированные силы используются быстро, чтобы вызвать глубокое проникновение и разрушить тыл противника.^[12] Две другие стратегии вряд ли приведут к неудачам в сдерживании, поскольку они влекут за собой низкую вероятность успеха, сопровождающегося высокими затратами (война на истощение) или ограниченными достижениями и возможностью перерастания конфликта в войну на истощение (ограниченные цели). Однако, если атакующий располагает согласованной стратегией блицкрига, атака, скорее всего, последует, поскольку ее потенциальные выгоды перевешивают затраты и риски начала войны.^[13] Помимо анализа случаев из Второй мировой войны и арабо–израильского конфликта, книга Миршаймера 1983 года экстраполирует выводы из его теории на перспективы обычного сдерживания в Центральной Европе в период поздней холодной войны. В нем утверждается, что советское нападение маловероятно, поскольку советские военные не смогли бы успешно реализовать стратегию блицкрига. В книге утверждается, что баланс сил, сложность быстрого продвижения механизированных войск через Центральную Европу и огромные силы НАТО, противостоящие такому советскому нападению, приводят к низким шансам СОВЕТОВ начать обычную войну в Европе.^[14]

Б. Х. Лидделл Харт

Вторая книга Миршаймера «Лидделл Харт и тяжесть истории» (1988),^[15] пересматривает интеллектуальное наследие британского военного теоретика 20 века Б. Х. Лидделла Харта. Признавая, что его собственные исследования «извлекли большую пользу из его стимулирующих трудов» и что работы Лидделла Харта по-прежнему следует считать «необходимым чтением для серьезных исследователей стратегии и ведения войны» (стр. x), Миршаймер утверждает, что большая часть общепринятого мнения о вкладе Лидделла Харта в современную военную мысль была ошибочной. В частности, теория непрямого подхода, которую Лидделл Харт разработал в 1930-х годах, настолько расплывчата и тавтологична, что «практически каждая военная победа может быть приписана [ей]». (стр. 87). Более того, ограниченные попытки Лидделла Харта применить теорию на практике ясно показали, что он в первую очередь имел в виду «косвенное» поражение континентального противника путем «сломления морального духа гражданского населения противника, а не уничтожения его вооруженных сил, что, конечно, и является целью блицкрига» (стр. 88). Общепринятая практика прослеживания интеллектуальных истоков Таким образом, стратегия непрямого подхода к блицкригу ошибочна, поскольку «не было доказательств… что Лидделл Харт понимал важность глубокого стратегического проникновения [которое отличает блицкриг] перед Второй мировой войной» (стр. 43). Неудивительно, что Лидделл Харт оказался совершенно неправ в фундаментальных военных вопросах межвоенного периода (он отвергал возможность решающего немецкого наступления на Западном фронте) и сразу после войны приобрел дурную славу. Миршаймер показывает, что Лидделлу Харту удалось сохранить свой интеллектуальный статус, убедив бывших генералов вермахта приписать ему идеи, которые привели к разработке германской стратегии блицкрига. Стремясь восстановить свою подмоченную репутацию после войны, отставные немецкие генералы, такие как Хайнц Гудериан, позволили Лидделлу Харту преувеличить его влияние на блицкриг в своих мемуарах в обмен на помощь в продвижении имиджа самих себя в первую очередь военными новаторами, а не прихвостнями нацистов. В случае с Гудерианом Лидделл Харт фактически выступал в качестве его «литературного агента» для англоязычного мира (стр. 185). Фриц Байерляйн, который служил начальником штаба генерала Эрвина Роммеля во время Североафриканской кампании, аналогичным образом помог Лидделлу Харту манипулировать историческими данными для ложного представления Роммеля как своего «ученика» (стр. 193-201). В заключение Миршаймер подчеркивает важность сильного интеллектуального сообщества, способного привлечь к ответственности «интеллектуалов обороны»:

Представители оборонной интеллигенции должны знать, что будут вынесены обоснованные суждения об их взглядах и общем поведении и что шарлатанство будет разоблачено. Отсутствие наказаний за ненадлежащее поведение означает отсутствие препятствий для распространения ложных идей. В какой-то момент Лидделл Харт действительно был привлечен к ответственности. Значительное ослабление его влияния во время и сразу после Второй мировой войны было, по сути, наказанием за то, что он предлагал ошибочные идеи о том, как вести себя с Третьим рейхом. Что, однако, вызывает беспокойство в деле Лидделла Харта, так это то, что в конце концов он смог выйти из этого затруднительного положения, переписав историю. Сообщество национальной безопасности, особенно его историки, должны быть бдительны к историческим манипуляциям по эгоистичным причинам (стр. 224).

Аргументы Миршаймера о Лидделле Харте вызвали различные отклики. Например, основатель Исследовательского института оперативной теории Армии обороны Израиля Саймон Навех в отдельном исследовании согласился с этим мнением, которое показало, что «искажая фактические исторические обстоятельства формирования Блицкрига [Лидделл Харт] скрыл его временные и когнитивные истоки…. Демонстрация в начале 1950-х годов измененной версии Блицкрига как исторического факта с совместной подписью Лидделла Харта и Гудериана придала ей аутентичность и профессиональную легитимность, которую невозможно было поколебать «.^{[16]: 108-109} Напротив, Ричард Суэйн из Колледжа командования армии США и Генерального штаба утверждал, что, хотя «есть многое, в чем Миршаймер прав», он, вероятно, преувеличивает степень исторической правоты Лидделла Харта. искажения были сознательно корыстными: «Чтобы обвинить Лидделла Харта в искусном создании обмана, нужно сначала признать, что Лидделл Харт знал, что был неправ. Доказательств этого практически нет «.^{[17]: 803} В 1990 году Миршаймер опубликовал эссе^[18], в котором он предсказал, что Европа вернется к многополярной среде, подобной той, что была в первой половине 20-го века, если американские и советские войска уйдут после окончания холодной войны. В другой статье того же года в The Atlantic он предсказал, что многополярное окружение увеличит распространение ядерного оружия в Европе, особенно в Германии.^[19] В этом эссе и в статье Foreign Affairs 1993 года «Аргументы в пользу украинских средств ядерного сдерживания»^[1] он утверждает, что для уменьшения опасности войны США должны принять возможность создания Германией и Украиной ядерного арсенала и работать над предотвращением роста чрезмерного национализма. Миршаймер представляет несколько возможных сценариев развития событий в Европе после вывода американских и российских войск. Он утверждает, что в Европе с распространением ядерного оружия, скорее всего, сохранится мир, потому что без средств ядерного сдерживания Германия, скорее всего, снова попытается завоевать континент.^{[18]: 32-33} Миршаймер утверждает, что со стороны Украины было стратегически неразумно сдавать свой ядерный арсенал (остатки советских запасов). Однако в 1994 году серия соглашений потребовала от Украины согласия избавиться от всего своего бывшего советского ядерного арсенала, и этот процесс был завершен к 1996 году. Когда ему оспорили первое утверждение на лекции, прочитанной на факультете международной политики Университета Уэльса в Аберистуите, он утверждал, что, несмотря на европейскую интеграцию и экспансию, он все еще верит, что его предсказания сбудутся, если американские военные покинут Европу.^[20] Кроме того, в обзорных статьях, написанных в 1998 и 2000 годах для New York Times, Миршаймер объясняет, почему для Индии имеет смысл создавать ядерное оружие. Он утверждает, что у Индии есть веские стратегические причины стремиться к созданию средств ядерного сдерживания, особенно для того, чтобы уравновесить свои действия с Китаем и Пакистаном и гарантировать региональную стабильность. Он также раскритиковал американскую политику противодействия распространению оружия в отношении Индии, которую он считает нереалистичной и наносящей ущерб американским интересам в регионе.^[21] На Корейском глобальном форуме 2023, организованном Министерством объединения Южной Кореи в Сеуле, Миршаймер заявил в программной речи, что обладание Северной Кореей ядерным оружием не является идеальной ситуацией, но ее можно рассматривать как «силу стабильности». Это связано с тем, что США обеспечивают ядерный зонтик Южной Корее, в то время как Северная Корея обладает собственным ядерным оружием в качестве необходимого средства сдерживания США и других противников. Миршаймер также заявил, что обладание ядерным оружием США и Советским Союзом во время холодной войны сыграло большую роль в том, что обе стороны не нападали друг на друга.^[22]

Фото: открытые Internet-источники

Международные институты

В широко цитируемой статье 1994 года «Ложные обещания международных институтов» Миршаймер рассматривает популярные аргументы о способности институтов препятствовать войне и способствовать миру между государствами.^[23] Он признает, что государства часто считают институты полезными, но императив безжалостной конкуренции в сфере безопасности в условиях анархии означает, что поведение государств в первую очередь зависит от распределения власти в международной системе. Институты, в лучшем случае, являются «просто промежуточной переменной в процессе». Миршаймер утверждает, что «институционалистские теории» предлагают плохие альтернативы этой мрачной картине международной политики. В частности, влиятельные аргументы неолиберальных институционалистов игнорируют озабоченность относительной выгодой как препятствие для сотрудничества и не приводят доказательств того, что случаи сотрудничества, которые обычно приписываются институтам, не имели бы места в их отсутствие. Другие теории, такие как теория коллективной безопасности и критическая теория, также не имеют логических и эмпирических оснований. В ответной статье^[24] видные ученые-неолиберальные институционалисты Роберт Кеохейн и Лиза Мартин признают, что в основополагающих институционалистских работах, как правило, игнорировалась проблема относительной выгоды, но утверждают, что дебаты, порожденные вызовами реалистов, «сделали вопросы распределения и ведения переговоров более значимыми, чем они были в раннем неолиберальном мышлении». Миршаймер утверждает, что «внимательный взгляд на ответ Кеохейна и Мартина показывает, что либеральный институционализм в его последней форме больше не является явной альтернативой реализму, но фактически был им поглощен».^[25]

Фото: открытые Internet-источники

Наступательный реализм

Миршаймер является ведущим сторонником наступательного реализма. Структурная теория, в отличие от классического реализма Ганса Моргентау, делает основной акцент на соперничестве великих держав в сфере безопасности в условиях анархии международной системы, а не на человеческой природе государственных деятелей и дипломатов. В отличие от другой теории структурного реализма, оборонительного реализма Кеннета Уолтца, наступательный реализм утверждает, что государства не удовлетворены определенным количеством власти, а стремятся к гегемонии ради безопасности, потому что анархический состав международной системы создает сильные стимулы для государств искать возможности получить власть за счет конкурентов.^[26] Миршаймер обобщил эту точку зрения в своей книге 2001 года «Трагедия политики великих держав»:

Учитывая сложность определения того, сколько власти достаточно на сегодня и завтра, великие державы признают, что лучший способ обеспечить свою безопасность — это достичь гегемонии сейчас, тем самым исключив любую возможность вызова со стороны другой великой державы. Только введенное в заблуждение государство упустило бы возможность стать гегемоном в системе, потому что считало, что у него уже достаточно власти, чтобы выжить.^[27]

Он также отвергает теорию демократического мира, которая утверждает, что демократии никогда или редко воюют друг с другом.^[19] Миршаймер не верит, что государство может стать глобальным гегемоном (см. Раздел о Ночном стороже ниже). Хотя это теоретически возможно, существует слишком большая территория суши и слишком много океанов, которые, по его мнению, обладают эффективной тормозящей способностью и действуют как гигантские рвы. Вместо этого он считает, что государства могут достичь только региональной гегемонии. Более того, он утверждает, что региональные гегемоны пытаются помешать другим государствам завоевать гегемонию в своем регионе, поскольку равные конкуренты могли бы свободно перемещаться и, таким образом, могли бы вмешиваться в соседство установившегося регионального гегемона. Государства, добившиеся региональной гегемонии, такие как Соединенные Штаты, будут действовать как офшорные балансиры, вмешиваясь в другие регионы, если великие державы в этих регионах не смогут предотвратить возвышение гегемона. Теория наступательного реализма Миршаймера стала популярным объяснением американского стратегического подхода к сопротивлению Китаю как растущей сверхдержаве, которая однажды может свергнуть доминирующее положение Америки.^{[28]: 216}

Одобрение Э. Х. Карра

В речи 2004 года Миршаймер похвалил британского историка Э. Х. Карра за его книгу 1939 года «Двадцатилетний кризис» и утверждал, что Карр был прав, когда утверждал, что международные отношения — это борьба всех против всех, где государства всегда ставят свои собственные интересы превыше всего.^[29] Миршаймер утверждал, что тезисы Карра по-прежнему актуальны для 2004 года, как и для 1939 года, и далее выразил сожаление по поводу того, что, по его утверждению, было доминированием «идеалистического» мышления о международных отношениях в британской академической жизни.^[29]

Фото: открытые Internet-источники

Ночной сторож

Ночной сторож в терминологии Миршаймера — это «глобальный гегемон», теоретически невозможный согласно Трагедии политики великих держав.^[30] Тем не менее, в 1990 году Миршаймер упомянул о существовании «сторожа». Демократии жили в мире, потому что «гегемонистская позиция Америки в НАТО … смягчил последствия анархии для западных демократий и способствовал сотрудничеству между ними … Поскольку Соединенные Штаты выступали в роли ночного сторожа (курсив добавлен), опасения по поводу относительного выигрыша западноевропейских государств были смягчены …»^[19] Впоследствии Миршаймер некоторое время не упоминал «сторожа». Десятилетие спустя он описал «международную анархию» как не изменившуюся с окончанием холодной войны «… и есть мало признаков того, что такие изменения вероятны в ближайшее время. Государства остаются главными действующими лицами в мировой политике, и над ними по-прежнему нет ночного сторожа».^[30] Еще пять лет спустя Миршаймер подтвердил, что «в анархической системе нет ночного сторожа, которого государство могло бы вызвать, когда в их дверь постучится беда».^[31] Ровно через два десятилетия после того, как Миршаймер в последний раз обнаружил сторожа в мире, он заново открыл сторожа, который существует и поддерживает мир в Европе. Статья «Почему в Европе сегодня мир?» однозначно отвечает: «Причина проста: Соединенные Штаты, безусловно, самая могущественная страна в мире, и они эффективно действуют как ночной сторож».^[32]

Война в Персидском заливе

В январе и начале февраля 1991 года Миршаймер опубликовал две статьи в «Chicago Tribune» и «New York Times» и утверждал, что война за освобождение Кувейта от иракских войск будет быстрой и приведет к решающей победе США с потерями менее 1000 американцев. Аргументация Миршаймера основывалась на нескольких моментах. Во-первых, иракская армия была вооруженными силами Третьего мира, которые были не готовы к ведению боевых действий на мобильной бронетехнике. Во-вторых, бронетанковые войска США были лучше оснащены и обучены. В-третьих, американская артиллерия также была намного лучше иракской. В-четвертых, американская авиация, не сдерживаемая слабыми иракскими ВВС, должна была оказаться сокрушительной против иракских наземных войск. В-пятых, и наконец, передовое развертывание иракских резервов не предвещало ничего хорошего для их способности противостоять попыткам США прорвать линию обороны Ирака вдоль саудовско–кувейтской границы. Все эти предсказания сбылись в ходе войны.^[33][34]

Спор между Ноэль и Нойманном

В октябре 1991 года Миршаймер был втянут в ожесточенный спор в Чикагском университете по поводу Элизабет Ноэль-Нейман, в то время приглашенного профессора из Германии. Ноэль-Нейман была выдающимся немецким социологом и ведущим ученым в области изучения общественного мнения, автором высоко ценимой книги «Спираль молчания. Дебаты были сосредоточены на статье, написанной для журнала Commentary Лео Богартом «Социолог и нацисты», в которой описывалась прошлая работа Ноэль-Нейман в качестве писателя и редактора нацистской газеты «Das Reich» с 1940 по 1942 год.^[35] В ответ на статью Ноэль-Нойманн заявила, что «тексты, написанные при диктатуре более 50 лет назад, не могут быть прочитаны так, как это было в 1937, 1939 или 1941 годах. Оторванные от времени и места, где они были написаны, они больше не реальны, поскольку реальность частично основана на времени и месте».^[36] Будучи в то время председателем чикагского отделения политологии, Миршаймер встретился с Ноэль-Нойманн, чтобы обсудить статью и обвинения. После встречи с ней, длившейся более трех часов, Миршаймер публично заявил: «Я считаю, что Ноэль-Нейман была антисемиткой»,^[36] и он возглавил кампанию с требованием от нее извинений.^[37] Он присоединился к другим преподавателям Чикагского университета в написании совместной статьи для Commentary, в которой отреагировал на ответ Ноэль-Нойманн на выдвинутые против нее обвинения. Они заявили, что «оказывая риторическую поддержку исключению евреев, ее слова помогли сделать недостойное авторитетным, неприлично порядочное, нецивилизованное цивилизованным и немыслимое мыслимым».^[38] Миршаймер сказал: «Зная то, что мы знаем сейчас о Холокосте, у нее нет причин не извиняться. Просить кого-то, кто сыграл важную роль в величайшем преступлении 20-го века, сказать «Мне жаль», вполне разумно «.^[39]

Израильское лобби и внешняя политика США

В марте 2006 года Миршаймер и Стивен Уолт, бывший академический декан и профессор международных отношений в Гарвардской школе Кеннеди, опубликовали рабочий документ^[40] и статью в ^{лондонском «Ревью оф Букс»[41]}, в которой обсуждается влияние «израильского лобби» на формирование внешней политики США. Они определяют израильское лобби как «свободную коалицию отдельных лиц и организаций, которые активно работают над тем, чтобы направлять внешнюю политику США в произраильском направлении». Они заявляют, что неуместно называть это «еврейским лобби«, потому что не все евреи испытывают сильную привязанность к Израилю, а также потому, что некоторые лица и группы, которые работают над усилением поддержки Израиля со стороны США, не являются евреями. Согласно Миршаймеру и Уолту, христианские сионисты также играют важную роль. Наконец, они подчеркивают, что лобби — это не клика или заговор, а просто мощная группа интересов, такая как Национальная стрелковая ассоциация или фермерское лобби. Их основной аргумент заключается в том, что политика, проводимая лобби, не отвечает национальным интересам США или, в конечном счете, Израиля. Эти статьи получили широкое освещение в средствах массовой информации и привели к широкомасштабным и часто жарким дебатам, включая обвинения в антисемитизме, между сторонниками и противниками их аргументации. Впоследствии статья была превращена в книгу «Израильское лобби и внешняя политика США.^{[требуется цитирование]}

Заявления об израильских войнах и палестинской государственности

Миршаймер критически относился к Ливанской войне 2006 года. Он утверждал, что стратегия Израиля была «обречена на провал», поскольку она основывалась на «ошибочном предположении», что израильская авиация может нанести поражение «Хезболле«, которая по сути была партизанской силой. Война, по его утверждению, была катастрофой для ливанского народа, а также «серьезной неудачей» для Соединенных Штатов и Израиля.^[42] Он сказал, что израильское лобби сыграло ключевую роль в контрпродуктивном ответе Израиля, не позволив США оказывать независимое влияние.^[43] Миршаймер также критиковал наступление Израиля на ХАМАС в секторе Газа, начавшееся в декабре 2008 года. Он утверждал, что это не уничтожит способность ХАМАСА вести ракетные обстрелы Израиля и что это не заставит ХАМАС прекратить свою борьбу с Израилем. Фактически, он утверждал, что отношения между Израилем и палестинцами, вероятно, ухудшатся в предстоящие годы.^[44] Миршаймер подчеркивает, что единственная надежда Израиля положить конец конфликту с палестинцами — это прекратить оккупацию и позволить палестинцам создать свое собственное государство в Газе и на Западном берегу. В противном случае Израиль превратится в «государство апартеида». Это было бы катастрофическим исходом не только для Израиля, но и для Соединенных Штатов, и особенно для палестинцев.^[45] Критика Израиля Миршаймером распространилась и на его обладание ядерным оружием. В выступлениях, сделанных в Международном музее шпионажа в 2010 году, Миршаймер утверждал, что ядерный Израиль противоречит интересам США, и ставил под сомнение ответственность Израиля в этом вопросе. Он заявил, что «Израиль не несет ответственности ни по одному вопросу», поскольку предположил, что «израильтяне могут сделать почти все, и это сойдет им с рук».^[46]

Лекция «Будущее Палестины»

В апреле 2010 года Миршаймер прочитал лекцию памяти Хишама Б. Шараби в Палестинском центре в Вашингтоне, округ Колумбия, которую он озаглавил «Будущее Палестины: праведные евреи против Новые африканеры.» Он утверждал, что «решение о двух государствах в настоящее время является фантазией», потому что Израиль включит сектор Газа и Западный берег в «Великий Израиль«, который станет государством апартеида. Согласно Миршаймеру, такое государство не было бы политически жизнеспособным, большинство американских евреев не поддержали бы его, и в конечном итоге оно стало бы демократическим двунациональным государством, в котором политически доминировало бы палестинское большинство. Он предположил, что «американских евреев, которым глубоко небезразличен Израиль», можно разделить на три категории: «новые африканеры«, которые будут поддерживать Израиль, даже если это государство апартеида; «праведные евреи», которые верят, что права личности универсальны и в равной степени применимы к евреям и палестинцам; и самая многочисленная группа, которую он назвал «великой амбивалентной серединой». Он пришел к выводу, что большинство «великих амбивалентных стран ближнего востока» не стали бы защищать Израиль при апартеиде, потому что «американские евреи являются одними из самых стойких защитников традиционных либеральных ценностей». Соответственно, «новые африканеры» со временем становились все более маргинализированными. Миршаймер заявил, что он «классифицировал бы большинство лиц, возглавляющих основные организации израильского лобби, как «новых африканеров»», и конкретно перечислил ряд видных евреев и еврейских организаций, включая Абрахама Фоксмана из Антидиффамационной лиги, Дэвида Харриса из Американского еврейского комитета, Малкольма Хенлайна из Конференции президентов крупнейших американских еврейских организаций, Рональда Лаудера из Всемирного еврейского конгресса, Мортона Кляйна из Сионистская организация Америки, а также бизнесмены, такие как Шелдон Адельсон, Лестер Краун и Мортимер Цукерман, и «медийные личности», такие как Фред Хайатт, Чарльз Краутхаммер, Брет Стивенс и Мартин Перец.^[47]

Обвинения в антисемитизме

В 2011 году Джон Миршаймер написал обложку для книги «Странствующий кто?» скандального писателя Гилада Ацмона. Исследование политики еврейской идентичности: «Гилад Ацмон написал увлекательную и провокационную книгу о еврейской идентичности в современном мире. Он показывает, как ассимиляция и либерализм все больше затрудняют для евреев Диаспоры сохранение сильного чувства своей «еврейскости». Он утверждает, что охваченные паникой еврейские лидеры обратились к сионизму (слепой лояльности Израилю) и запугиванию (угрозе нового Холокоста), чтобы сохранить племя единым и отличным от окружающих его гоев. Как показывает собственный случай Ацмона, эта стратегия не работает и причиняет многим евреям большие страдания. Странствующий кто? должно быть широко прочитано как евреями, так и неевреями».^[48] Одобрение Миршаймером книги Ацмона было встречено обвинениями в антисемитизме со стороны видных еврейских писателей и интеллектуалов. Алан Дершовиц написал статью в ответ на это: «Почему Джон Миршаймер и Ричард Фальк одобряют откровенно антисемитскую книгу?» В книге говорилось, что «утверждается, что евреи стремятся контролировать мир».^[49] Миршаймер отверг обвинения в антисемитизме на том основании, что у него «не было причин вносить поправки или приукрашивать» свою рекламную заметку^[50] и защитил свою позицию. Отвечая на обвинение Голдберга в антисемитизме Ацмона и, косвенно, на его положительную рецензию на книгу Ацмона, Миршаймер ответил: «Основная мысль Ацмона заключается в том, что евреи часто говорят в универсалистских терминах, но многие из них думают и действуют в партикуляристских терминах. Можно сказать, что они говорят как либералы, но действуют как националисты…. Именно в этом контексте он обсуждает то, что он называет «религией Холокоста», сионизм и отношение Израиля к палестинцам. Опять же, чтобы было предельно ясно, у него нет неприязни к иудаизму как религии или к людям, которые являются евреями по происхождению».^[48]

Возвышение и сдерживание Китая

Миршаймер утверждает, что подъем Китая не будет мирным^[51][52][53] и что США будут стремиться сдерживать Китай и помешать ему достичь региональной гегемонии.^{[52][34][54][55]} Миршаймер утверждает, что, хотя сдерживание Китая военным путем возможно, экономическое сдерживание Китая — нет.^[56] Миршаймер считает, что Китай попытается доминировать в Индо-Тихоокеанском регионе точно так же, как США намеревались доминировать в Западном полушарии. Целью Китая будет завоевание военного превосходства над своими соседями, которых он рассматривает как потенциально опасные угрозы.^[57] Кроме того, он утверждает, что США попытаются сформировать уравновешивающую коалицию, состоящую в основном из Индии, Японии, Филиппин, Южной Кореи, Вьетнама и Индонезии, чтобы противостоять растущей силе и возможностям проецирования мощи Китая.^[58] Миршаймер представил более полное изложение своих взглядов на подъем Китая в своем обновленном издании 2014 года «Трагедия политики великих держав»,^[59] утверждая, что «если Китай продолжит свой поразительный экономический рост в течение следующих нескольких десятилетий, он, вероятно, будет действовать в соответствии с логикой наступательного реализма…. В частности, она попытается доминировать в Азии так же, как Соединенные Штаты доминируют в Западном полушарии «. В соответствии со структурной логикой теории, Китай будет стремиться к региональной гегемонии не потому, что его внутренняя политика или идеология склоняют его к агрессии, а потому, что «господство предлагает лучший способ выжить в условиях международной анархии» (стр. 368). Миршаймер подчеркнул, что Китай просто следует примеру Америки в этом отношении:

Эти амбициозные цели имеют хороший стратегический смысл для Китая (хотя это не означает, что Китай обязательно сможет их достичь). Пекин должен хотеть, чтобы его соседями были слабые в военном отношении и изолированные Индия, Япония и Россия, точно так же, как Соединенные Штаты предпочитают слабые в военном отношении Канаду и Мексику на своих границах. Какое государство в здравом уме захотело бы, чтобы в его регионе находились другие могущественные страны? Все китайцы наверняка помнят, что произошло за последнее столетие, когда Япония была могущественной, а Китай слабым…. [Они также] наверняка помнят, что произошло за сто лет между Первой опиумной войной (1832-42) и окончанием Второй мировой войны (1945), когда Соединенные Штаты и великие европейские державы воспользовались слабостью Китая и не только нарушили его суверенитет, но и навязали ему несправедливые договоры и эксплуатировали его экономически. Почему мы должны ожидать, что Китай будет действовать иначе, чем Соединенные Штаты? Являются ли китайцы более принципиальными, чем мы? Более этичными? Они менее националистичны? Менее озабочены своим выживанием? Конечно, это не так, вот почему Китай, скорее всего, последует элементарной реалистической логике и попытается стать региональным гегемоном в Азии (стр. 374-375).

В последующей дискуссии с бывшим советником США по национальной безопасности Збигневом Бжезинским в журнале Foreign Policy Миршаймер пояснил: «Маловероятно, что Китай придет в ярость и завоюет другие азиатские страны. Вместо этого Китай захочет диктовать границы приемлемого поведения соседним странам, во многом так, как это делают Соединенные Штаты в Северной и Южной Америке. Растущая мощь Китая также, вероятно, попытается вытеснить Соединенные Штаты из Азии, во многом подобно тому, как Соединенные Штаты вытеснили великие державы Европы из Западного полушария.» В своем ответе Бжезинский утверждал: «Поведение великих держав не предопределено…. Со своей стороны, китайское руководство выглядит гораздо более гибким и изощренным, чем многие предыдущие претенденты на статус великой державы». Миршаймер ответил, что китайские лидеры действительно благоразумны и у них нет стимула «ввязываться в драку» с Соединенными Штатами в данный момент, но «то, о чем мы говорим, — это ситуация в 2025 или 2030 году, когда у Китая будет достаточно военной мощи, чтобы противостоять Соединенным Штатам. Что произойдет потом, когда Китай будет иметь гораздо больший валовой национальный продукт и гораздо более грозные вооруженные силы, чем сегодня? История великих держав предлагает прямой ответ [.]»^[60] В широко обсуждаемой 2021 году статье «Foreign Affairs» Миршаймер заметил, что Соединенным Штатам суждено агрессивно конкурировать с Китаем до тех пор, пока последний продолжает превращаться в мощное в военном и экономическом отношении государство в Восточной Азии. В статье «Международные отношения» Миршаймер отметил, что Соединенным Штатам суждено агрессивно конкурировать с Китаем. Однако, вопреки логике реалистов, США в период после окончания холодной войны «поощряли инвестиции в Китай и приветствовали вступление страны в глобальную торговую систему, полагая, что она станет миролюбивой демократией и ответственным участником международного порядка, возглавляемого США» (стр. 48). По сути, проводя политику вовлечения, США способствовали опасному возвышению Китая до статуса великой державы и ускорили начало новой холодной войны:

Никто не может сказать, что взаимодействию не было предоставлено достаточно возможностей для работы, и никто не может утверждать, что Китай стал угрозой из-за того, что Соединенные Штаты оказались недостаточно сговорчивыми….Экономика Китая пережила беспрецедентный рост, но страна не превратилась в либеральную демократию или ответственную заинтересованную сторону. Напротив, китайские лидеры рассматривают либеральные ценности как угрозу стабильности своей страны и, как обычно делают правители растущих держав, проводят все более агрессивную внешнюю политику. Обойти это невозможно: вступление в бой было колоссальной стратегической ошибкой (стр. 54-55).^[61]

В обзоре аргументов Миршаймера о Китае за 2015 год социолог Амитай Этциони заявил, что у двух держав «очень мало «реальных» причин для конфронтации друг с другом» и что «главная ценность провокационного тезиса Миршаймера заключается в том, что он призывает тех из нас, кто находится по обе стороны баррикад, удвоить наши усилия, чтобы предотвратить сбывание его мрачных прогнозов».^[62] Напротив, исполнительный директор Том Свитцер из Сиднейского центра независимых исследований высказал мнение в мае 2020 года , «Редко в истории ученый был так интеллектуально оправдан, как Джон Миршаймер, [Он] точно предвидел напряженную китайско-американскую конкуренцию в сфере безопасности, которую выявил кризис с коронавирусом».^[63]

Фото: открытые Internet-источники

Почему лидеры лгут

1. Межгосударственная ложь имеет место, если лидер одной страны лжет лидеру другой страны или, в более широком смысле, любой иностранной аудитории, чтобы вызвать желаемую реакцию.
2. Нагнетание страха происходит, если лидер лжет своей собственной внутренней общественности.
3. Стратегическое сокрытие информации — это ложь, направленная на предотвращение публичного обнародования противоречивой политики и сделок.
4. Националистические мифы — это истории о прошлом страны, которые изображают эту страну в позитивном свете, а ее противников — в негативном.
5. Либеральная ложь используется для того, чтобы прояснить негативную репутацию учреждений, отдельных лиц или действий.

Он объясняет причины, по которым лидеры прибегают к каждому из различных видов лжи. Его центральный тезис заключается в том, что лидеры чаще лгут внутренней аудитории, чем лидерам других государств. Это потому, что международная ложь может иметь негативные последствия, включая «отдачу» и «обратные последствия». Ответный удар возникает, если международная ложь способствует распространению культуры обмана у себя дома. Обратный удар возникает, если ложь приводит к провалу политики. Он также подчеркивает, что помимо лжи существуют два других вида обмана: «сокрытие», когда лидер хранит молчание по важному вопросу, и «прядение», когда лидер рассказывает историю, которая подчеркивает положительное и преуменьшает или игнорирует негативное.^[64]

Фото: открытые Internet-источники

Либеральный международный порядок

В книге «Великое заблуждение: либеральные мечты и международные реалии» (Издательство Йельского университета, 2018)^[67] Миршаймер представляет критический анализ геополитической стратегии, которую он называет «либеральной гегемонией». Его определение либеральной гегемонии включает в себя определение ее из трех частей как продолжения первоначальных инициатив Вудро Вильсона по обеспечению безопасности в мире путем превращения его правительств в демократические, превращения геополитических экономических инициатив в открытые рынки, совместимые с демократическими правительствами, и открытия и продвижения других демократически либеральных международных социальных и культурных обществ в глобальном масштабе. Миршаймер заявил в интервью, транслируемом на C-SPAN, что либеральная гегемония представляет собой «великое заблуждение» и что с национализмом как политикой непреходящей геополитической ценности следует ассоциировать гораздо больше веса, чем с иллюзиями, которые он связывал с либеральной гегемонией. В соответствующей статье за 2019 год Миршаймер утверждал, что либеральный международный порядок, возглавляемый США, был обречен на крах с самого начала.^[68] Вопреки мнению таких ученых, как Джон Икенберри, которые прослеживают истоки либерального международного порядка до начала холодной войны, он утверждал, что либеральный порядок времен холодной войны на самом деле был «ограниченным порядком», призванным помочь Соединенным Штатам и их союзникам более эффективно конкурировать с коммунистическим блоком. Хотя возглавляемый США орден стал по-настоящему международным после распада Советского Союза, политика, лежащая в основе ордена, имела тенденцию ускорять его распад до такой степени, что «даже если бы западные политики были более мудрыми распорядителями этого порядка, они не смогли бы продлить его существование каким-либо значимым образом» (стр. 30). В частности, возглавляемые США усилия по расширению членства в ордене путем распространения демократии неизбежно приводили к обратным результатам, провоцируя националистическое сопротивление, втягивая США в катастрофические военные авантюры и разжигая вражду между соперничающими державами, такими как Россия и Китай. Либеральная интернационалистическая политика также имела тенденцию сталкиваться с национализмом и экономическими проблемами внутри самих либеральных стран, о чем свидетельствуют такие ключевые события, как Брекзит и избрание Дональда Трампа президентом США. Наконец, стремление интегрировать растущие державы, такие как Китай, в либеральный международный порядок эффективно «помогло Китаю стать великой державой, тем самым подорвав однополярность, которая необходима для поддержания либерального мирового порядка» (стр. 42). В заключение Миршаймер предсказал, что либеральный международный порядок в ближайшей перспективе будет заменен тремя различными «реалистическими порядками»: «тонким международным порядком», в первую очередь связанным с контролем над вооружениями и управлением глобальной экономикой, и двумя ограниченными порядками, возглавляемыми соответственно Китаем и Соединенными Штатами (стр. 44). Его заявления о либеральном международном порядке вызвали оживленную дискуссию и вызвали отклики таких ученых, как Роберт Джервис,^[69] Кристофер Лейн, Дженнифер Питтс, Джек Снайдер, Уильям К. Уолфорт,^[70] и К. Уильям Уолдорф.^[71] В критике Великой иллюзии Уолфорт пишет, что книга не оправдывает своего основного утверждения: «Во-первых, вы не можете установить причинно-следственную связь между либерализмом и неосмотрительной внешней политикой, рассматривая только либерализм и неосмотрительную внешнюю политику. Поскольку Миршаймер не подвергает никакую другую идеологию такому тщательному анализу, какому он подвергает либерализм, нет способа узнать, выделяется ли либерализм в этом отношении…. Во-вторых, вы не можете установить, что разрешающая системная среда является необходимым условием, рассматривая только случаи, которые происходят в разрешающей стратегической среде. » Уолфорт также утверждает, что Великая иллюзия несовместима с Трагедией политики великих держав Миршаймера: «Учитывая, что другим великим державам было суждено вернуться, и положение теории о том, что их предпочтения (i.e., ревизионизм) независимы от всего, что делают США (поскольку ничто из того, что делают США, не может уменьшить их неуверенность в намерениях США, и наоборот), почему бы однополярным США не стремиться к расширению и закреплению завоеваний, когда у них была такая возможность?»^[70] Миршаймер делает важную ссылку на нигилистическую интерпретацию Штрауса Лоуренсом Лампертом в своей книге «Великое заблуждение».^[72]

Украина

Ядерное оружие и Украина

После распада Советского Союза новая независимая Украина располагала на своей территории большим арсеналом ядерного оружия. Однако в 1994 году Украина согласилась отказаться от ядерного оружия и стать членом Договора о нераспространении ядерного оружия; в течение двух лет она вывезла все атомное оружие. Почти единственный среди наблюдателей Миршаймер был против этого решения, потому что видел, что Украина без средств ядерного сдерживания, скорее всего, подвергнется агрессии со стороны России.^[73] Еще в 1993 году он предложил Украине сохранить свое ядерное оружие в качестве средства сдерживания.^[1][74]

Крымский кризис 2014 года

Миршаймер предупреждал в 1993 году, что безъядерная Украина по-прежнему будет подвержена опасности попыток России отвоевать ее. В 2014 году он ретроспективно раскритиковал геополитическую переориентацию Соединенных Штатов при Билле Клинтоне с 1995 года из-за их монополистической и гегемонистской ориентации. По его словам, с целью ослабления правительства России планировалось расширение НАТО до границ России. Соответственно, в статье в «Foreign Affairs» в августе 2014 года он возложил основную вину за начало конфликта на Соединенные Штаты и их западных союзников.^[75]

С середины 1990-х годов российские лидеры категорически выступали против расширения НАТО, а в последние годы они ясно дали понять, что не будут стоять в стороне, пока их стратегически важный сосед превращается в западный бастион. Для Путина незаконное свержение демократически избранного и пророссийского президента Украины, которое он справедливо назвал «государственным переворотом», стало последней каплей. Он ответил захватом Крыма, полуострова, на котором, как он опасался, могла разместиться военно-морская база НАТО, и работал над дестабилизацией Украины до тех пор, пока она не откажется от своих попыток присоединиться к Западу.

Миршаймер считает, что ошибаются те, кто считает, что Россия только ждала возможности аннексировать Украину. События застали врасплох американскую и европейскую политические элиты, «потому что они придают мало значения логике реализма в 21 веке и предполагают, что европейское единство и свобода могут быть гарантированы посредством либеральных принципов, таких как верховенство закона, экономическая взаимозависимость и демократия». Миршаймер также считает, что, несмотря на осведомленность о неприятийной позиции России, позиции, которая понятна, учитывая интересы безопасности России, США в любом случае настаивали бы на расширении ЕС и НАТО на восток и поддержали демократизацию Украины. Миршаймер считает реакцию Путина понятной, поскольку Украина (как неприсоединившееся государство) «незаменима» в качестве буфера для обеспечения безопасности России. Миршаймер сравнил расширение НАТО в Восточной Европе, возглавляемое НАТО, и планируемое включение Украины в этот альянс с гипотетическим сценарием существования китайского военного альянса, который планировал включить страны Северной Америки: «Представьте возмущение американцев, если Китай создаст впечатляющий военный альянс и попытается включить Канаду и Мексику». Миршаймер утверждал в статье для Foreign Affairs, что аннексия Крыма Россией была вызвана опасениями, что она потеряет доступ к своей военно-морской базе Черноморского флота в Севастополе, если Украина продолжит двигаться в направлении НАТО и европейской интеграции. Миршаймер пришел к выводу, что политика США должна измениться в сторону признания Украины в качестве буферного государства между НАТО и Россией, а не пытаться интегрировать Украину в НАТО.^[75] Статья Миршаймера побудила Майкла Макфола и Стивена Сестановича опубликовать свой ответ в ноябрьско-декабрьском номере журнала «Foreign Affairs» за 2014 год.^[76] Миршаймер рассматривает расширение НАТО на восток как опасную провокацию России. Он ссылается на Джорджа Ф. Кеннана как на одного из первых критиков, предупредивших в 1998 году об опасности войны в результате расширения на восток. Миршаймер объясняет политические ошибки отсутствием политического реализма или большим влиянием школы «либеральной гегемонии» как в Демократической, так и в Республиканской партии. По его словам, единственный разумный выход из кризиса — трезво учитывать интересы безопасности России, как и любой другой державы. Украина, по его словам, должна согласиться с ролью буфера или моста, отведенной ей ее геостратегическим положением. Все остальное, по его словам, было абстрактным и бессмысленным с точки зрения Реальной политики. Конструктивное сотрудничество Запада с Россией имеет огромное значение для решения важных существующих и предстоящих проблем и не должно подвергаться риску, сказал он. В ответ на рекомендацию Института Брукингса от 2015 года предоставить оружие Украине, чтобы увеличить стоимость нападения на Путина,^[77] Миршаймер ответил в «Нью-Йорк таймс» утверждает, что стратегическое значение этого конфликта настолько велико для России, что она будет продолжать конфликт любой ценой, вплоть до применения ядерного оружия.^[78] Бывший посол США в России Майкл Макфол в своей ответной статье по иностранным делам заявил, что в 2014 году внешняя политика России не была реакцией на Соединенные Штаты, а основывалась на внутренней динамике России.^[76]

Вторжение России в Украину в 2022 году

В своей лекции от 25 сентября 2015 года «Почему Украина — вина Запада?» Миршаймер заявил, что Запад (Соединенные Штаты и Европейский союз) «ведут Украину по пути примроуза», что западные державы поощряют Украину стать частью Запада, несмотря на их нерешительность в вопросе интеграции Украины в НАТО и ЕС, что они поощряют украинское правительство проводить жесткую политику по отношению к России, и что «конечным результатом является то, что Украину ждет крах».^[79] В той же лекции Миршаймер заявил: «Если вы действительно хотите разрушить Россию, то что вам следует сделать, так это побудить ее попытаться завоевать Украину. Путин слишком умен, чтобы пытаться это сделать».^[79][80] После российского вторжения в Украинув 2022 году Миршаймер повторил, что НАТО и ЕС в значительной степени виноваты в войне на Украине. В интервью The New Yorker Миршаймер заявил: «Я думаю, что все неприятности в этом деле действительно начались в апреле 2008 года, на саммите НАТО в Бухаресте, где впоследствии НАТО опубликовало заявление, в котором говорилось, что Украина и Грузия станут частью НАТО. В то время русские недвусмысленно дали понять, что рассматривают это как экзистенциальную угрозу, и они провели черту на песке. Тем не менее, с течением времени произошло то, что мы продвинулись вперед по включению Украины в состав Запада, чтобы превратить Украину в западный оплот на границе с Россией… Расширение НАТО является сердцем стратегии, но оно включает также расширение ЕС, а также превращение Украины в проамериканскую либеральную демократию, и, с точки зрения России, это экзистенциальная угроза «. Миршаймер говорит, что политическая свобода Украины определяется тем, как ей удается соблюдать баланс между ориентацией на Запад и учетом интересов безопасности России. Миршаймер не отрицает агрессии России в этом отношении, но его критика направлена против ЕС и НАТО. «Учитывая разговоры Запада о возможном членстве в НАТО и о соглашениях об ассоциации с ЕС, как политики на Украине могли противостоять призыву о возможном включении? Но если они поддадутся этому искушению, то подвергнут себя риску навлечь на себя гнев России».^[81] В последующем интервью в ноябре 2022 года тому же журналисту из New Yorker, Миршаймер утверждал, что с начала конфликта Россия не была заинтересована в оккупации Украины, а только в аннексии ее юго-восточных территорий (областей Херсонской, Запорожской, Луганской и Донецкой). Главным доказательством этого, утверждал Миршаймер, было то, что если бы Путин действительно намеревался оккупировать всю территорию Украины, он не использовал бы армию, состоящую всего из 190 000 солдат. По словам Миршаймера, бомбардировки Киева имели и имеют единственной целью побудить украинское правительство и его западных союзников согласиться на признание присоединения к России четырех вышеупомянутых территорий.^[82] В интервью C-SPAN в конце марта 2022 года Миршаймер заявил, что считает участие Америки во вторжении России в Украину в 2022 году второстепенным с точки зрения геополитических приоритетов по сравнению с непосредственными проблемами, которые он связывает со сдерживанием угроз геополитической стабильности, вызванных современной китайской геополитикой, которую Миршаймер рассматривает как более непосредственную угрозу геополитическим проблемам Соединенных Штатов.^[83] Миршаймер обсуждал российское вторжение с польским депутатом Радославом Сикорским в мае 2022 года. Сикорский назвал Путина виновником вторжения на Украину, в то время как Миршаймер утверждал, что Путин реализует реалистичный геополитический план по обеспечению национальных интересов России в присутствии предполагаемых угроз со стороны расширяющегося НАТО.^[84] В статье, которую он написал в своем личном блоге на Substack в июне 2023 года, он утверждал, что, учитывая непримиримые разногласия между Россией и Украиной по поводу территории и отношений Украины с Западом, наилучшим возможным исходом войны на Украине является замороженный конфликт, который легко может перерасти в горячую войну, а наихудшим возможным исходом является ядерная война, которая маловероятна, но не может быть исключена.^[85] Критики Миршаймера охарактеризовали его позицию как позицию «невольного апологета» военных преступлений России на Украине. «Превентивные войны, — говорится в редакционной статье Financial Times, — иногда считаются приемлемыми, но только в том случае, если соперничающая нация готова нанести удар. Очевидно, что в прошлом году Украина была не в таком положении. Замалчивая этот момент, Миршаймер становится невольным апологетом агрессивной войны Путина «.^[86] Аналогичным образом, Кавех Л. Афрасиаби отметил, что, «в то время как Миршаймер возлагает часть вины на Россию и осуждает ее «жестокость», фактом является то, что его теория вины НАТО рационализирует вторжение и принципиально неспособна прийти к … выводу, что это несправедливая война».^[87]

Фото: открытые Internet-источники

Проверка гипотез в международных отношениях

В 2013 году Миршаймер и Уолт опубликовали статью «Оставляя теорию позади: почему упрощенная проверка гипотез вредна для международных отношений». Они отмечают, что в последние годы ученые-международники уделяли меньше усилий созданию и уточнению теорий или использованию их для руководства эмпирическими исследованиями. Вместо этого делается упор на то, что они называют упрощенной проверкой гипотез, которая делает упор на обнаружении хорошо проверенных эмпирических закономерностей. Они утверждают, что это ошибка, потому что недостаточное внимание к теории приводит к ошибочным эмпирическим моделям или вводящим в заблуждение измерениям ключевых концепций. Они также отмечают, что из-за низкого качества данных в области международных отношений менее вероятно, что усилия приведут к накоплению знаний. Это приведет лишь к краткосрочному выигрышу и сделает стипендию менее полезной для заинтересованных граждан и политиков. Теории дают ученому всеобъемлющую основу для множества сфер деятельности. Теории подобны картам и направлены на упрощение сложной реальности, но, в отличие от карт, теории дают причинно-следственную связь, утверждая, что один или несколько факторов могут объяснить конкретное явление. Теории пытаются упростить предположения о наиболее значимых факторах с целью объяснить, как устроен мир. Некоторые великие теории, такие как реализм или либерализм, претендуют на объяснение широких моделей поведения государств, а теории среднего уровня фокусируются на более узко определенных явлениях, таких как принуждение, сдерживание и экономические санкции. Они перечисляют восемь причин, по которым теории важны. Проблемы, возникающие из-за недостаточного внимания к теории, заключаются в том, что невозможно построить хорошие модели или правильно интерпретировать статистические данные. Отдавая предпочтение проверке гипотез, мы упускаем это из виду. Возможно, имело бы смысл уделять больше внимания проверке гипотез, если бы она давала много полезных знаний о международных отношениях, но Миршаймер и Уолт утверждают, что это не так и что упрощенная проверка гипотез по своей сути является ошибочной. Предвзятость отбора также является проблемой, возникающей из-за недостаточного внимания к теории. Чтобы рассмотреть это более четко, авторы указывают на критику Джеймсом Фирсоном Пола Хута и анализ Брюсом Рассеттом расширенного сдерживания. Миршаймер и Уолт также отмечают, что современная наука о международных отношениях сталкивается со сложными проблемами измерения из-за недостаточного внимания к теории и вводящих в заблуждение показателей. В подтверждение их утверждения приводится несколько примеров, в том числе «Демократии в состоянии войны» Дэна Рейтера и Аллана Стама. Миршаймер и Уолт заявляют, что это сложное исследование, но оно содержит сомнительные оценки ключевых концепций и что меры для проверки их идеи не отражают основных концепций теорий. Скудные данные, отсутствие объяснений и недостаточная кумуляция — это другие проблемы, возникающие из-за недостаточного внимания к теории и чрезмерного сосредоточения на упрощенной проверке гипотез.^[88]