«Я знаю повадки этих зверей» Как советский разведчик сорвал покушение на Сталина и ликвидировал десятки немецких офицеров

***

Николай Кузнецов родился 27 июля 1911 года в деревне Зырянка Свердловской области. В семье будущего разведчика, помимо него, росли еще четверо детей, отец и мать были обычными крестьянами. В школьные годы самыми любимыми предметами у Кузнецова были уроки немецкого и французского языков, которые вела получившая образование в Швейцарии учительница.

Внес свою лепту в изучение школьником немецкого и провизор местной аптеки, уроженец Австрии. После окончания школы в 1926 году Николай отправился в Тюмень, где планировал получить профессию агронома в сельскохозяйственном техникуме. Однако учебу прервала внезапная смерть отца: Николай вернулся на родину и, поступив в Талицкий лесной техникум, стал учиться на инженера. Студенческие годы выдались насыщенными — Кузнецов освоил игру на балалайке, научился неплохо петь, занимался лыжным спортом и ходил в походы. Не забывал юноша и совершенствовать полюбившийся ему немецкий: за пару лет благодаря самостоятельным занятиям он довел владение языком до идеала. Материальное положение семьи Кузнецовых между тем оставалось тяжелым: у отощавшего из-за постоянного недоедания Николая начались проблемы с легкими. Студента чем могли выручали однокурсники — подбадривали и делились едой. Несмотря на жизненные трудности, Кузнецов был полон решимости получить диплом, но в 1929 году был внезапно отчислен из техникума и исключен из комсомола. Виной всему стала поступившая в органы анонимка от его недоброжелателей: Николай якобы скрыл от партии информацию, что его отец, бывший солдат гренадерского полка в Санкт-Петербурге, был белогвардейцем и зажиточным крестьянином. Восстановить справедливость помогла справка, выданная правлением Зырянки: в документе было указано, что родитель Кузнецова воевал за красных, всю жизнь трудился на ниве сельского хозяйства и никакого отношения к кулакам не имел.

Кулик в НКВД

Кузнецова восстановили в техникуме, но с оговоркой — вместо диплома он получил лишь свидетельство о прослушанных курсах. К моменту, когда Николая вернули в комсомол, он переехал в Кудымкар, где освоил язык коми и женился на медсестре, работавшей в местной больнице.

Разведчик занимался переводами и очень любил читать на языке Гете — штудировал не только немецких классиков, но все доступные ему новинки, включая раздобытую в библиотеке Индустриального института научно-техническую публицистику. А однажды он стал обладателем целого ящика с немецкими грампластинками, которые нашел в букинистическом магазине. К слову, в этот период Кузнецов также успел выучить эсперанто и польский язык: этому всячески способствовала его новая возлюбленная — актриса Свердловского театра родом из Польши. Новые друзья часто гостили у Кузнецова, что вызывало определенные опасения у его родных — семья Николая не подозревала о его истинном роде деятельности и боялась, что связи с иностранцами могут привести к аресту. Предчувствия близких не обманули: в начале 1938 года за «контрреволюционную деятельность» Николай попал в тюрьму, где провел несколько месяцев. Незадолго до этого он был уволен с завода за прогулы.

«Я ахнул — настоящий ариец!»

Освободившись благодаря вмешательству покровителей из НКВД весной того же года, Кузнецов уехал в Коми, где некоторое время трудился специалистом по лесному делу.

Кузнецова назначили сверхсекретным агентом, числившимся на бумаге оперативником секретно-политического отдела центрального аппарата НКВД. Получив паспорт на имя Рудольфа Шмидта, инженера-испытателя одного из авиазаводов, Николай приступил к поиску и вербовке информаторов в рядах иностранных дипломатов.

Пользуясь доверием морского атташе Германии, шпиона Норберта Баумбаха, Кузнецов выманил его на встречу — в это время в квартиру немца проникли чекисты, которые вскрыли его сейф и сфотографировали документы, в которых фигурировали все агенты, которые были на связи с Баумбахом. А при знакомстве с личным камердинером посла Германии Гансом Флегелем Николаю пришлось пойти на хитрость — будучи сотрудником абвера, Флегель предложил Кузнецову сотрудничество и получил незамедлительное согласие.

На абвер Кузнецов «работал» вплоть до начала Великой Отечественной войны: одним из последних заданий, полученных им от Флегеля, стало возобновление связи с немецким агентом — ювелиром из Черновцов. Миссию Кузнецов завершил успешно — советской контрразведке удалось нейтрализовать вражеского шпиона. С началом боевых действий Германии против СССР, «инженер Шмидт» пропал так же внезапно, как и появился, а разведчик Кузнецов стал активно готовиться к внедрению в стан врага для ликвидации ряда немецких офицеров. Николай ежедневно оттачивал мастерство прыжков с парашютом, учился стрелять из пистолетов Люгера и Вальтера, а также осваивал минное дело.

Даже свой досуг разведчик стремился проводить с пользой для дела — смотрел популярные в Германии фильмы, слушал солдатские песни и читал бульварные романы, которые в качестве трофеев приносили с поля боя красноармейцы. Когда подготовка была завершена, Кузнецов получил новые документы на имя Пауля Зиберта — реально существовавшего и убитого в 1942 году 29-летнего немецкого офицера, внешне похожего на Николая. Подгонял удостоверение личности под Кузнецова талантливый сотрудник НКВД Павел Громушкин, который специализировался на изготовлении паспортов для разведчиков-нелегалов. Образ и легенда были продуманы до мельчайших деталей: Зиберт, уроженец расположенного в Восточной Пруссии города Кенигсберг, воевал во Франции и Польше и за свою отвагу был награжден Железным крестом второй степени.

К слову, из-за этого пункта «биографии» Кузнецов никогда не снимал рубаху в присутствии немцев — те сразу бы обратили внимание на отсутствие шрамов. Помимо этого, Николай раздобыл трофейный золотой перстень и попросил столичного ювелира выбить на нем инициалы PS (Пауль Зиберт). Сначала Кузнецова поместили в расположенный под Красногорском лагерь для немецких военнопленных. Испытание Николай прошел успешно — пленные офицеры ничего не заподозрили и охотно обсуждали с «сослуживцем» военные вопросы.

Спустя две недели после выполнения поставленных перед ним задач Николай вернулся в столицу. Разведчик рвался на фронт, но шло время, а его продолжали держать в Москве — «на случай оккупации столицы германской армией». Кузнецов буквально забрасывал руководство прошениями о своем боевом применении.

Лишь в конце 1942 года Кузнецов под именем Николая Грачева был определен в диверсионно-разведывательный отряд Дмитрия Медведева «Победители». Там получивший псевдоним Пух разведчик освоил новый для себя язык — украинский. Сослуживцы прониклись к добродушному от природы Николаю самыми теплыми чувствами.

Бойцы Медведева действовали неподалеку от украинского города Ровно, который после оккупации стал центром рейхскомиссариата Украины. Кузнецов был готов для внедрения в стан врага — проведя несколько вылазок, он убедился, что его образ немецкого офицера не вызывает подозрений. Однако во время лагерных ночевок Медведев заметил, что разведчик разговаривает во сне на родном языке — узнав про это, Николай начал стараться как можно меньше говорить по-русски.

«Обер-лейтенант Зиберт» довольно быстро обзавелся связями среди сотрудников рейхскомиссариата и немецких офицеров. Работал Кузнецов не один: в Ровно действовали несколько советских агентов, которые по возможности страховали разведчика и организовывали для него конспиративные квартиры. Так, помощницами Николая стали польская балерина Лидия Лисовская, которая трудилась официанткой в местном казино, и ее двоюродная сестра Мария Микота. Особым доверием и расположением он пользовался у штурмбаннфюрера СС Пауля фон Ортеля, с которым его познакомила Микота: по иронии судьбы тот великолепно знал русский язык и считался одним из лучших охотников на советских диверсантов. Всю собранную информацию о расположении стратегически важных объектов, перемещении немецких отрядов и другие подробности Кузнецов передавал Медведеву — например, сообщил, что на Украину привезли партию химических снарядов.

Логово фюрера

Во время своих кратковременных побывок в лагере «Победителей», Кузнецов проводил допросы плененных партизанами немцев. Однако большинство пленников в плане информации оказались бесполезными, что очень злило разведчика.

С ведома Медведева в феврале 1943 года Кузнецов решился захватить в плен начальника отдела рейхскомиссариата Гаана — нападение произошло в момент, когда тот ехал по дороге Ровно — Кастополь в сопровождении имперского советника связи Райса. Николай и его помощники — одетые в форму полицаев партизаны — кинули гранату под проезжавшую мимо машину, связали оглушенных немцев и доставили в лагерь. В дорожной сумке Райса была карта со схемой проложенного от Берлина до Винницы подземного кабеля.

Гаан рассказал ему, что система обеспечивала связь между Германией и ставкой Гитлера Werwolf («Оборотень»). Прокладывали кабель двенадцать тысяч советских военнопленных — после завершения работы все они были расстреляны.

Став для немцев своим, Николай наконец приступил к выполнению основной миссии — ликвидации верхушки местной немецкой администрации. «Целью номер один» был глава рейхскомиссариата Эрих Кох — Николай предпринял попытку подобраться к нему во время апрельского военного парада в 1943 году, но успехом она не увенчалась.

Несмотря на то что покушение не состоялось, во время разговора проникшийся симпатией к визитеру Кох успел рассказать тому некоторые подробности готовящегося наступления на Курской дуге — например, о переброске на место боя пехотных и танковых частей из Франции, Африки и из-под Ленинграда. К слову, собирая информацию о местах пребывания Коха, Николай попутно узнал: в начале июня в Ровно должен был приехать уполномоченный фюрера по контролю за общим духовным и мировоззренческим воспитанием НСДАП Альфред Розенберг. Но операция по устранению высокопоставленного нациста тоже провалилась — разведчик использовал все свои связи, но приблизиться к Розенбергу так и не смог.

Сдаваться разведчик не привык и приступил к организации и выполнению других актов возмездия. Опасной и полной трудностей выдалась для Кузнецова охота на заместителя Коха Пауля Даргеля. Выслеживая объект, разведчик расположился в засаде около его особняка.

Осенью 1943 года во время «дружеских» посиделок в казино с Ортелем Кузнецов узнал: главный немецкий диверсант Отто Скорцени готовит операцию «Длинный прыжок» — грандиозный теракт в отношении лидеров СССР, Великобритании и США, которые запланировали свою встречу в Тегеране. Штурмбаннфюрер даже предлагал Николаю похлопотать о включении его в группу Скорцени, но Кузнецов благоразумно отказался: несмотря на то, что его документы уже подверглись неоднократным проверкам, на этот раз он всерьез опасался провала.

В течение нескольких последующих дней меткими выстрелами Кузнецова были ликвидированы главный судья рейхскомиссариата Альфред Функ (его разведчик застрелил прямо в здании суда) и сотрудник абвера Мартин Геттель. За свои подвиги Николай был награжден орденом Ленина. Вместе с тем оставаться в Ровно для разведчика стало опасно — полиция и контрразведка активизировали поиски таинственного обер-лейтенанта и наверняка рано или поздно вышли бы на его след. В начале 1944 года «Победители» перебрались в леса подо Львовом, а Николай с новыми документами на имя «капитана Зиберта» отправился к немцам в город. Он успел уничтожить шефа канцелярии Генриха Шнайдера и вице-губернатора Галиции Отто Бауэра, как вдруг документы разведчика вызвали подозрение во время проверки в штабе военно-воздушных сил.

«Отдаю жизнь за святое, правое дело»

Заметив тень сомнения на лицах двоих офицеров, Кузнецов не стал дожидаться развития событий — он застрелил немцев и бежал, бросив свои документы в штабе. Вместе с действующими вместе с ним во Львове разведчиками Яном Каминским и Иваном Беловым Николай успел покинуть город до начала тотальной облавы, но их машина попала под обстрел на посту полевой жандармерии у села Куровичи. Перебив немцев, Кузнецов с товарищами скрылись в лесу. Там они провели две недели, успев повоевать в отряде еврейской самообороны.

Решение войти в населенный пункт стало для группы Кузнецова роковым — на расположившихся в одном из домов разведчиков напали снабженные ориентировками на Николая бандеровцы. В ожесточенной перестрелке погибли Белов и Каминский, а сам Кузнецов, не желая сдаваться врагу живым, подорвал себя гранатой. Долгое время судьбы бойцов оставались неизвестными — в ноябре 1944 года, когда советские солдаты еще надеялись найти своих товарищей целыми и невредимыми, Николаю Кузнецову присвоили звание Героя Советского Союза. Место захоронения Кузнецова в урочище Кутыки было обнаружено лишь в сентябре 1959 года благодаря стараниям его друга Николая Струтинского.

Героем на Украине Кузнецова считали до начала 90-х годов, когда начался демонтаж его памятников во Львове и Ровно, инициированный бывшими членами Украинской повстанческой армии (УПА, организация признана экстремистской и запрещена в России). В 2018 году могила разведчика была осквернена вандалами, а год спустя с места захоронения пропал бронзовый барельеф Кузнецова.