Готтентотская Венера: история расизма с нечеловеческим лицом

У этой женщины есть имя, а ее короткий жизненный путь — наглядная история бесстыдного, хищного расизма минувших времен, о чем сейчас стараются не вспоминать в «цивилизованных» государствах Запада. Ее звали Сара Бартман, и она была первой и, пожалуй, самой известной жертвой того позорного явления, когда людей из стран, которые позже стали называть «третьим миром», насильно или обманом вывозили в европейские столицы. Чтобы показывать их публике как диких зверей в зоопарке. Сара, представительница племени готтентотов, проживавших в Южной Африке, родилась в 1789-м, в том самом году, когда во Франции произошла революция, обещавшая принести народам мира «свободу, равенство и братство». Но уж точно не африканским. Они попали под свинцовую пяту колонизаторов, подвергались жестокой эксплуатации. Ее жизнь началась с самых страшных утрат. Родителей убили голландские завоеватели, стремившиеся расширить свои владения на юге Черного континента. После этого Сара, которой посчастливилось остаться в живых, попала в рабство и оказалась в семье богатых фермеров-буров, проживавших в районе нынешнего Кейптауна. На ней была вся тяжелая работа по дому и в поле. Надо полагать, что девушка разделила бы судьбу десятков тысяч соплеменников, к которым белые господа относились как к скоту, если бы не одно событие. К ее хозяевам из Англии приехал родственник — военный врач в отставке Уильям Данлоп. Как правило, его поездки за тридевять земель преследовали вполне определенную цель, а это поиск экзотических животных для европейских зверинцев. Но на этот раз ему на глаза попалась Сара и восхитила своими анатомическими особенностями. Дело в том, что у девушки были настолько гипертрофированно большие ягодицы, около двух метров в обхвате, что хваленый нижний бюст американской «звезды» Ким Кардашьян по сравнению не более, чем жалкое подобие. Англичанин сразу смекнул, что на девушке можно хорошо нагреть руки. Употребив все свое красноречие, он стал уговаривать фермеров продать «любопытный экземпляр», чтобы увезти в Лондон. Кейптаунские землевладельцы, в конце концов, согласились расстаться с одной из десятков африканок, что работали на их плантациях. Для проформы даже был составлен контракт, с которым по тамошним правилам ознакомили и Сару Барман, пообещав «красивую жизнь» на чужбине. Правда, составлена бумага была на английском, недоступном неграмотной девушке, изъяснявшейся на своем диалекте, а также в скоромных пределах на голландском. Так в сентябре 1810 года Сара оказалась на Туманном Альбионе. Надо ли говорить о том, что Данлоп, развив бурную деятельность, устроил из африканки с неестественно огромными бедрами широко разрекламированное ярмарочное шоу. В самом центре Лондона на Пикадилли-стрит снял вместительный зал, а по всему городу расклеил рекламу следующего содержания: «Готтентотская Венера! Только что из африканских глубин! Невероятный феномен! Вход два шиллинга». Народ повалил на необычное представление. Полуголую, а то и совсем обнаженную Сару выкатывали в клетке, затем как некое звероподобное существо выпускали на сцену. Публика улюлюкала, выкрикивала непристойности, а тем, что платил в кассу сверх положенного еще несколько монет, позволяли пускать в ход трости, тыкая в ягодицы и прочие открытые места девушки. Отвратительное зрелище приносили большие барыши отставному хирургу, однако вскоре разразился громкий скандал. Дело в том, что тремя годами раньше в Англии был принят закон, запрещавший работорговлю. Созданная примерно в то же время «Африканская ассоциация», боровшаяся против позорного явления, подала в суд на Уильяма Данлопа. Правда, загнать его в угол не удалось: хирург предоставил контракт, пописанный обманутой Сарой, и, в конце концов, хваленое английское правосудие оставило все как есть. Тем не менее, ловкач посчитал, что полностью отработал в Англии «африканский ресурс», и перепродал подопечную французскому циркачу, дрессировщику животных по имени Рео. Так Сара попала в Париж, где ее муки продолжились. Француз оказался более жестким, грубым и жадным. То и дело девушку выводили на публику в ошейнике, а порой на арене рядом с ней для большего эффекта размещали цирковых животных, в том числе детенышей носорогов. Но и это не все. Месье Рео за определенную мзду предоставлял местным зоологам возможность обследовать «Готтентотскую Венеру». Именно тогда местные «светилы» пришли к выводу, что она может представлять собой некое «недостающее звено» между приматами и человеком. Так профессор сравнительной анатомии Жорж Кювье, признавая некоторые интеллектуальные способности африканки, исходя из расистских предубеждений, сравнивал уши Сары с ушами орангутанга , а живость характера приписывал также «наследству от обезьян». Его коллега Этьен Сен-Илэр в свою очередь сравнивал ягодицы девушки с теми, что характеризуют самок обезьян мандрил. Во Франции Сара Бартман прожила менее полутора лет, интерес к ней стал падать, она пристрастилась к алкоголю, которым ее снабжал циркач. Оказавшись без средств, африканка была вынуждена заняться проституцией, вскоре заболела и в декабре 1815 года скончалась. Тело досталось Жоржу Кювье. Это он расчленил его, препарировал, а в дальнейшем останки Сары Бартман оказались в музее, что напротив Эйфелевой башни. Только после того, как в ЮАР пал расистский режим, Нельсон Мандела, ставший в 1994 году президентом, потребовал вернуть останки «Черной Венеры» на родину. Французские власти долго сопротивлялись, и лишь спустя восемь лет дали свое согласие. Сара Бартман похоронили на уединенном холме рядом с южноафриканским городом Хэнки.